как же она открывается? Однако нет и замочной скважины — тогда, как же она запирается, хотел бы я знать? Похоже, что в этом дворце столько же тайн, сколько муравьёв в муравейнике…»
Волшебник Алёша приналёг на дверь плечом — дверь не поддавалась.
Послышался писк, еле слышные голоса, не громче шелеста бумаги, когда листаешь страницы книги. Волшебник Алёша замер, прижавшись к двери.
Из угла выбежали две мышки. Суетливо заторопились куда-то, держась поближе к стене.
— Её величество сегодня опять встали не с той лапки! — озабоченно пропищала одна мышка.
— Королева жалуется, что ей смертельно скучно сидеть в норке. «Ах, говорит, никакого разнообразия!» — пропищала вторая.
— Что же делать? — взволнованно пискнула первая мышка. — Королева больше не желает кататься в карете из яичной скорлупки!
— Она больше не хочет танцевать при свете чудесных вкусных сальных свечек! — добавила вторая.
Мышки скрылись в незаметной норке.
«Подумать только, мышиная королева умирает со скуки, — подумал волшебник Алёша. — Забавно!»
И волшебник Алёша невольно улыбнулся.
Что это? Загадочная дверь негромко заскрипела и сама собой медленно отворилась.
Волшебник Алёша застыл на месте потрясённый, боясь поверить своим догадкам. Это было слишком невероятно. Он улыбнулся, и дверь отворилась. Улыбка — ключ! Значит, эта дверь открывается улыбкой!
«Какая, однако, дьявольская хитрость! Да, король может быть спокоен: никто из придворных не в силах открыть эту дверь. Но как же, в таком случае, её открывает сам король? «Человек-ключ… Ещё его называют Человек-улыбка…» — припомнились волшебнику Алёше слова тётушки Ох. Неужели этот страдалец, брошенный в подземелье…»
Как бы во сне, почти не отдавая себе отчёта в том, что он делает, волшебник Алёша шагнул в полутёмную комнату, и тяжёлая дубовая дверь тотчас за ним затворилась.
Глава 9
Старый Пегаш. И главное:
МАЛЕНЬКИЙ ВИХРИК
— Что же теперь будет с джинном? — Катя от огорчения чуть не плакала. — Вдруг они откроют термос? Ведь пропадёт, пропадёт джинн! Да он просто умрёт со страху, очутившись во дворце.
— Может, они вовсе и не откроют термос. Зачем он им? — пробовала утешить её Глазастик. Но голос её звучал не очень уверенно. — Ну, улыбнись. Мне так нравится, когда ты улыбаешься. Улыбаешься…
Но Катя не могла улыбнуться.
— И Ниточку они увезли, — печально сказала Глазастик. — Вдруг король захочет жениться на Ниточке? Она такая красивая. Но ведь она любит Трота.
— Кто это… Трот? — спросила Катя.
— Жених Ниточки. Он очень хороший. Он замочных дел мастер.
— Как это замочных дел мастер?
— О!.. — Глазастик посмотрела через голову Кати в окно. — Трот… Ты не знаешь! Трот придумывал такие замки́, которые никто не мог открыть. А какие он мастерил ключи! Один раз он сделал ключ из стекла, другой раз ключ из воды. Правда, правда! А потом Трот придумал замо́к из воздуха и запер им мои сны. Он сделал много-много таких замко́в, и Главный Сборщик Улыбок уже не мог по ночам пробираться в наши сны и отнимать улыбки, которые нам снятся. Но король приказал сломать все замки́ для снов. Сломать… После этого прошло немного времени, и Трот пропал. С тех пор мы ничего о нём не знаем. И если у Ниточки утром волосы не так сияют, я знаю, ночью она плакала. Плакала…
Откуда-то издалека прилетели печальные звуки скрипки.
— Слышишь? — Глазастик чутко повернула голову на тонкой шейке. — Это грустный скрипач. Он стал такой лёгкий, что давно уже летает над городом.
За окном послышался тревожный, предупреждающий свист.
Кто-то прозрачный, еле различимый, на мгновение приник к окну. Катя успела разглядеть волосы, взметнувшиеся, как бесцветные языки пламени, круглые глаза, вздёрнутый нос. Над носом плавали веснушки, словно горсть бисера.
— Это Вихрик! — Глазастик беспомощно оглянулась на Катю. — Неужели прилетел большой ветер? Уже? Скорее, скорее запереть дверь. Запереть дверь…
Но было уже поздно. Дверь широко распахнулась, гулко стукнув о стену, будто вошёл кто-то наглый и властный.
— Это он… ветер! — Глазастик скорчилась на полу, обхватив обеими руками ножку стола.
Ветер вмиг выдул из дома всё тепло. Косяком влетели снежинки, покатились по полу.
Катя, задыхаясь от ветра, обняла Глазастика. Сзади в спину Кате всеми когтями вцепился кот Васька.
Ветер неумолимо потащил Глазастика к порогу. Глазастик застонала. Катя увидела её закрытые глаза, бледное запрокинутое лицо.
И вдруг всё стихло. За окном зазвенели, рассыпаясь, ледяные хрупкие столбы.
— Я ещё… тут? Ещё тут? — Глазастик приоткрыла глаза.
«Нет, нельзя вот так просто сидеть и ждать, — в отчаянии подумала Катя. — Надо дядю Алёшу найти, сказать, чтоб он поскорее…»
— Если бы я ещё следов не оставляла… — Катя закусила губу.
Глазастик посмотрела на неё:
— А не побоишься?
— Да пойми ты, мы с дядей Алёшей вдвоём… Всё-таки вдвоём легче.
— Не вдвоём, а втроём, — возмущённо воскликнул кот Васька. — И я с тобой. Я тут не останусь ни за какие сливки!
Глазастик стояла посреди комнаты, бессильно опустив руки. Лицо её стало совсем бледным, почти голубым. А плечи такие узенькие…
— Если ты уйдёшь, я, наверно, улечу, — негромко проговорила Глазастик, глядя куда-то в сторону. — А может быть, это и лучше. Пусть уж скорее… Ведь всё равно…
— Нет, не всё равно, — Катя стиснула кулаки. — Глупая, плохая, как ты могла такое подумать? Неужели я тебя тут брошу одну! Нам бы только дядю Алёшу разыскать. Но я проваливаюсь в снег.
Глазастик всплеснула тонкими руками.
— Пегаш! Наша старая грустная лошадь. Он не оставляет следов. Мы доедем на нём до дворца.
— Видишь, как ты всё хорошо придумала, — стараясь казаться весёлой, сказала Катя. — А он это… не лягается?
— Ой, что ты!
Пегаш оказался старым конём, с гривой цвета осенней палой листвы. Он понуро и равнодушно ждал, пока Катя неумело вскарабкается на седло. Глазастик уселась позади неё. Катя почувствовала на своей щеке её слабое и частое дыхание.
Катя одной рукой держала поводья, другой прижимала к себе кота Ваську.
Пегаш неспешно трусил по улице.
— Видела бы моя Мурка, как я славно езжу верхом, — подбадривал себя кот Васька. — Настоящий кот-ковбой! А чем это пахнет так непривычно? Хотя, извините, чем может пахнуть от лошади,
