вопросом, выберусь ли я оттуда живой. Если до сих пор здесь было трудно, то теперь стало просто невозможно жить. Места для размещения уже не было. Каждый день прибывали новые узники из других нацистских концлагерей. Те же унижения, издевательства, принудительный труд – все это продолжалось своим чередом. Это вызывало у нас чувство обреченности.
Одиночество только усугубляло мою тоску. Я больше не могла полагаться на поддержку родителей и брата. Несмотря на то что они были так же слабы, как и я, их присутствие рядом успокаивало меня. Любовь, которую я испытывала к ним, помогала мне пройти через это испытание. Отныне мне приходилось только самой заботиться о себе. Это усиливало мой страх заболеть или потерять сознание. Кто бы мне помог, если бы я оказалась в тяжелой ситуации?
Гигиенические условия стали еще плачевнее. Нам и раньше не хватало еды, а теперь ситуация ухудшилась из-за переполненности. Мы все были слишком слабы. У нас не оставалось жизненных сил, чтобы выносить дальнейшие лишения. Вот почему многие люди погибли.
Болезни тоже усилились. Внутри лагеря свирепствовали настоящие эпидемии. Каждый день умирало около пятисот человек. Этот средний показатель сделал Крамера счастливым. Он гордился своей командой палачей. Я теперь жила среди мертвецов, отчего я чувствовала себя ближе к смерти, чем к жизни. Повсюду валялись трупы. Никто ничего не предпринимал, чтобы вывезти их из лагеря. Те из нас, кто еще дышал, были способны к работе не больше, чем эти трупы.
Крематории уже не могли выдерживать наплыв трупов, отправляемых туда для сожжения. Некоторые команды заключенных использовали тачки для перевозки тел и сбрасывали их в братские могилы. Но эффективность этой работы была очень низкой. Слишком большое количество трупов валялось вокруг нас.
Жизнь среди такого количества тел была похожа на ад на земле. В отчаянии я начала задаваться вопросом: «Боже мой, неужели я тоже когда-нибудь окажусь на этой куче? Буду ли я следующим, кто умрет? Мое тело останется вот так, на земле, как будто я ничто? Как будто у меня не было имени?»
Запах вокруг стоял ужасный – гнилостный запах смерти и болезней. Заключенные умирали день и ночь. Иногда мы слышали звук, который издавала смерть, – мы слышали этот пугающий звук, похожий на храп, и знали, что кто-то умер. Это был их последний вздох перед смертью.
Я почти перестала надеяться. Просто пыталась каждый день пережить еще один день, потом еще один, потом еще, ожидая, что вдруг произойдет чудо и мне удастся проснуться от этого кошмара. Хотя до сих пор не было никаких признаков того, что это может осуществиться. Думаю, наше освобождение мало кого волновало. Берген-Бельзен был каплей в море ужасов войны.
27 января 1945 года Красная Армия взяла под свой контроль лагерь Освенцим-Биркенау, несмотря на сопротивление немецких солдат. После депортации миллионов в это нечеловеческое место, где люди погибали в газовых камерах, Советы обнаружили там в живых около восьми тысяч заключенных. Такая же картина была во всех остальных нацистских лагерях.
Потом я узнала, что Эдит Франк умерла ранее в январе, после того как у нее забрали дочерей и отправили в Берген-Бельзен. Анна и Марго не знали, что их мать умерла. Они все еще надеялись найти ее живой. А вот Отто выжил и был освобожден из Освенцима. Кто знает, если бы Анна и Марго остались в Освенциме, если бы они смогли дожить до освобождения лагеря, выжили бы они? Трудно сказать. Факт тот, что на войне новый день зачастую не приносит надежды, это еще один день ожидания смерти.
Именно тогда я нашла своих подруг из еврейской средней школы. Я была одна в лагере, поэтому воссоединение с людьми, которых я знала, наполнило меня эмоциями, незабываемыми и по сей день. Любовь и дружба были нашей единственной надеждой посреди этого кошмара.
Помню, я однажды шла по периметру и подошла к забору из колючей проволоки. По ту сторону забора я увидела лицо, которое показалось мне знакомым. Присмотревшись, я увидела, что это Анна Франк!
Анна была такой же худой, как и я. У меня все еще оставались волосы, но у нее волосы были сбриты. Я видела ее в тот день только мельком, потому что мы были в двух разных лагерях. Я не могла подойти ближе. Но этого было достаточно, теперь я знала, что она здесь. Решила попытаться увидеть ее снова и поговорить с ней. Нам, конечно, было что рассказать друг другу.
Я твердо решила найти ее. Очень обидно было бы не увидеть это знакомое лицо, которое могло бы принести мне утешение в таких обстоятельствах. Но физически мы были разделены. Как разрешить эту ситуацию? Самоубийственно пытаться перелезть через забор, это просто не удалось бы, охранники убили бы меня раньше.
Каким-то образом судьба способствовала нашему воссоединению. Последние военные поражения посеяли среди немцев некоторое замешательство. Они упорно старались не допустить наступления войск союзников, но в то же время начали думать о том, как скрыть от всего мира массовые убийства в лагерях.
В Освенциме, до прихода Красной Армии, нацисты позаботились о том, чтобы избавиться от всех записей, рассказывающих ужасные подробности происходившего в лагере. Однако была еще одна чудовищная вещь, которую они пытались стереть в Освенциме, помимо газовых камер. Это проводившиеся там жуткие эксперименты. Бесчеловечные медицинские эксперименты, которые в большинстве случаев приводили к смерти «пациентов». Йозеф Менгеле, которого заключенные называли «Ангелом смерти», проводил свои эксперименты, чтобы углубить свои знания по расовым различиям, составлявшим доктрину нацистской партии. Среди прочего, он, например, вводил чернила в глаза заключенным, чтобы увидеть, изменился ли их цвет. Он проводил ужасные эксперименты над близнецами, чтобы понять, как работает генетика у людей. В Освенциме некоторых заключенных стерилизовали в рамках исследований по созданию массового и недорогого метода стерилизации евреев, цыган и других заключенных, которых режим считал врагами. Это был еще один способ избавиться от «нежелательных».
Еще одним врачом Освенцима был Фриц Кляйн. Так же как и Йозеф Менгеле, он принимал участие в этих медицинских исследованиях. Значит, и он тоже распоряжался судьбами узников. Он прибыл в Берген-Бельзен в январе 1945 года в сопровождении других эсэсовцев с таким же садистским складом ума.
В Берген-Бельзене властям тоже удалось избавиться от документов, содержащих информацию о заключенных. Уничтожены были отчеты, свидетельствующие о множестве жестокостей, имевших здесь место. Кроме того, уничтожались данные, позволяющие идентифицировать эсэсовцев, работавших в лагере. Так нацисты готовились к тому, что Германия может потерпеть поражение в войне. Многие из них понимали: ответственность
