СС, переехавшим из Освенцима в Берген-Бельзен, была девушка Ирма Грезе. Как и их коллеги-мужчины, нацистские женщины были известны своими жестокостью и холодностью. Но Ирма и среди них выделялась. Она прославилась пытками, которым она подвергала заключенных без капли сострадания. Я этого не знала, только потом мне рассказали, что у Ирмы в спальне стоял ночник, сделанный из кожи убитых ею евреев (эти слухи распространяла и британская газета «Гардиан»). В словаре нет слова для такого уровня садизма. Тем не менее эти же люди стали новыми руководителями Берген-Бельзена. К сожалению, мы могли бы написать целые книги об их зверствах.
Йозеф Крамер и Ирма Грезе не были единичными экземплярами. Они возглавляли группу палачей, призванных убивать евреев самым жестоким образом.
Руководитель службы труда женского блока концлагеря Берген-Бельзен Ирма Грезе и комендант лагеря Йозеф Крамер. Фотография сделана после их ареста
Действительно, Берген-Бельзен для нас стал адом на земле. Моего отца больше не было с нами. Чтобы выжить, мы должны были оставаться единой семьей, но немцы решили иначе. Нам не разрешили поддерживать друг друга после такой потери и даже не позволили больше оставаться вместе, как мы делали до этого.
Нам удавалось видеться лишь считаные дни, пока ситуация оставалась стабильной. Потом в нашей жизни произошли новые перемены к худшему. В декабре 1944 года моего брата Бернарда бросили в товарный вагон и отправили в другой лагерь. Мы с мамой были в отчаянии. То, что с нами был мой брат, все-таки придавало нам сил. Теперь добавилось беспокойство о его судьбе. Но наших слез и нашего отчаяния было недостаточно, чтобы изменить планы нацистов. Бернарда забрали у нас и отправили в концлагерь Заксенхаузен. Он тоже находился в Германии, недалеко от Берген-Бельзена. Оттуда до нас, естественно, не доходило никаких сведений. Многие мужчины были переведены в этот лагерь во время игры шахматной партии человеческими фигурами, которой стала Вторая мировая война.
Моя мать была очень взволнована, почти впала в отчаянье, когда услышала, что его переводят. Двое главных мужчин ее жизни были жестоко отобраны у нее за короткое время. На следующий день новая беда. Она застала меня врасплох. Мою маму переводили в лагерь в лагерь Дора-Миттельбау в Тюрингии. Ее послали туда, где она должна была работать до изнеможения на заводе по производству деталей для самолетов. Условия там были ужасные, а ее рабочее место находилось почти в 700-х метрах под землей.
Во время войны производство должно работать очень интенсивно. В то время немцы во всю использовали принудительный труд заключенных для восполнения своих военных поставок. У узников было два варианта: либо они были бы убиты нацистами, либо всю оставшуюся жизнь работали, чтобы удовлетворить потребности Германии. И, если их работа была некачественной, немцы ликвидировали их, как никчемный материал.
Я чувствовала себя подавленной и беспомощной. Это было самое тяжелое время за всю мою жизнь. Я не знала, что случилось с моей матерью и моим братом; в то время я даже не знала, куда их отправили. Я была совсем одна, не зная, как сложится моя собственная судьба. Меня тоже куда-то пошлют? Я задавалась вопросом, увижу ли я когда-нибудь свою семью? Сможем ли мы когда-нибудь жить за пределами Берген-Бельзена, вдали от этого кошмара?
Впрочем, у меня не было времени жалеть себя. 5 декабря 1944 года я оказалась одна в Берген-Бельзене, без семьи, не зная, сколько еще я смогу прожить. Да и они, если уж на то пошло, тоже. Единственное, в чем я была тогда уверена, так это в том, что мой отец мертв, а мне придется пытаться выжить, несмотря ни на что.
Мое положение только ухудшалось. Меня больше не было в списке для отправки в Палестину, и я уже не могла надеяться, что меня отправят в лучшее место. Меня перевели в малый женский лагерь, так как я больше не считалась предметом торга. Так я очутилась в еще более опасных условиях.
После моего перевода из одного подлагеря в другой другие члены моей семьи тоже пострадали. Двоюродный брат моего отца умер, оставив двух малолетних дочерей одних. Если бы я знала тогда и была бы достаточно близка с ними, я бы позаботилась об этих маленьких девочках. Но жизнь распорядилась иначе. Я узнала об этом только после окончания войны, когда все собрались вместе.
Впрочем, они были не одни. Семья Бирнбаумов, заботившаяся о сиротах Звездного лагеря, взяла их под свое крыло. Несмотря на то что младшая из моих двоюродных сестер была в то время очень маленькой – ей был всего год, – воспоминания о том, что она пережила в Берген-Бельзене, остались в ее памяти навсегда. Всю жизнь это было ее незаживающей раной. Мы задавались вопросом, могла ли она, учитывая ее возраст, понимать то, что происходило вокруг нее. Оказалось, могла. В детстве она страдала от повторяющихся обмороков и психологических проблем из-за пережитого. От этих душевных травм никуда не деться, никто и никогда не мог от них избавиться.
Помню, лагерь, в который меня перевели, был переполнен. Женщин там было слишком много. Ежедневный поток тек без перерыва. Барак, куда меня поместили, все время был переполнен. Каждый день к большому количеству уже имеющихся заключенных добавлялись все новые и новые люди.
Население Берген-Бельзена росло день ото дня. В середине 1944 года заключенных было почти семь тысяч. К декабрю это число удвоилось: нас было пятнадцать тысяч заключенных, предоставленных самим себе, пытающихся выжить на то немногое, что у нас было. По мере роста числа заключенных наши запасы воды и предметов первой необходимости уменьшались. И то, что нас стало больше, не означает, что нацисты сделают что-то, чтобы обеспечить нас едой…
Приближались решающие моменты войны. Союзники удвоили усилия, они явно побеждали силы Третьего рейха. Но нам это не принесло ни облегчения, ни надежды. Напряжение достигало апогея на полях сражений. А в концлагерях условия жизни ухудшались. Этому способствовало ежедневное прибытие новых узников.
Каждый новый день в Берген-Бельзене был дополнительным днем перед смертью, дополнительным днем борьбы за выживание. Быть живой уже было для меня чудом.
Я понимала, что 1945 год станет решающим как для меня, так и для самой войны. Я все-таки надеялась выжить и когда-нибудь покинуть это место. Мне нужно было удвоить свое мужество, чтобы смотреть смерти в глаза.
6. Воссоединение с Анной Франк
В январе 1945 года положение заключенных в Берген-Бельзене стало еще тяжелее. Я постоянно задавалась
