Шестеренки правоохранительной машины вращались вовсю. Но колдовская пелена продолжала скрывать банду от пристального взгляда милиции.
За окнами стемнело. Апухтин привычно пил чай из стакана в подстаканнике. Ломов развалился за своим рабочим столом и меланхолически подбрасывал щелчком коробок, глядя, какой стороной он упадет. Преуспел он в этом занятии знатно, потому что коробок то и дело падал на попа, прямо рядом с фотографией Ломова-младшего в форме курсанта Военно-медицинской академии в Ленинграде.
Васин, измотанный и не выспавшийся, раскачивался на стуле, тупо глядя в стену.
– Как-то наш тарантас виляет, но не едет, – нарушил молчание Апухтин. – Или все время норовит уткнуться в тупик. Такую сеть забросили, и хоть бы одна рыбешка попалась.
– Не считая шофера Долмачева, – лениво произнес Ломов.
– В камере он все молчит? – спросил следователь.
– Почему? – хмыкнул Ломов. – Поет, как хор Академического Большого театра. И все слово в слово, по протоколу.
– Я такого тупика не припомню, – вздохнул Апухтин. – Даже когда от отчаянья в ту авантюру влез. И ты меня через линию фронта тащил, Михаил Семенович.
– Да, было дело, – улыбнулся Ломов, приободряясь.
Как выяснил Васин по отдельным репликам, в годы войны Апухтина, как признанного специалиста по криминалистике, перевели в аппарат НКВД, а потом НКГБ СССР. Там они и пересеклись с Ломовым, сперва служившим в ОСНАЗе, а потом в контрразведке.
– Но в итоге мы того рыцаря хренова, Якоба фон Герстле, с «Цепеллина», все же взяли за горло, – ностальгически произнес Ломов.
– До Куйбышева ведь гад добрался и обустроился. Но не повезло фашистской нечисти, – кивнул следователь. – Еще, помню, нам по два выговора за него влепили.
– И по ордену на каждого.
Васин с интересом смотрел на своих руководителей, которые иногда открывались для него с совершенно неожиданной стороны. «Цепеллин» – это подразделение немецкой разведки, занимавшееся заброской агентов в не тронутые войной регионы СССР. Его целью были глубинная разведка и теракты против военно-промышленных объектов. Выходит, этим двоим пришлось повоевать против стратегической разведки нацистов.
Ломов о тех славных днях говорил очень мало. Иногда пролетало словечко-другое, от чего веяло порохом и запахом великих битв и жестоких дел. Как сейчас, с этим неизвестным Васину, но наверняка опытным агентом «Цепеллина», которого эти двое некогда вычислили, чем уберегли страну от многих бед.
– Исай Лазаревич! Если мы такую матерую фашистскую мразь брали, то неужели какого-то цыганского шаромыжника упустим? – с усмешкой произнес майор. – Найдем.
– Найдем, – согласился Апухтин. – Как не найти. Вот только сколько он еще дел натворит до того.
– Да. Время тут против нас, – кивнул Ломов.
– Вот, по опыту скажу. Всего одной зацепки не хватает, – проговорил Апухтин. – Сколько я дел совершенно глухих поднял. И всегда при расследовании возникало одно ощущение – ну нет никакой возможности разобраться. Ничего нет. И вдруг нежданно-негаданно проявляется мельчайшая такая деталька. Или неожиданный ход. И сразу, как в сказке, становится все на свои места. И ты уже не вязнешь в глубоком снегу в лаковых туфлях, а несешься вперед, к своей цели, на лыжах и с посвистом.
– Ну и где она, эта наколка? – буркнул Васин.
– Будет. Обязательно будет, – заверил следователь. – Только для этого надо вкалывать. И не упускать ничего. Это еще то искусство – вовремя распознать зацепку.
– И еще оперская удача, – добавил Ломов. – Она тоже когда-то нам должна улыбнуться. Уверен.
Эта самая оперская удача пришла вскоре. Точнее – свалилась в руки Васину. Притом оттуда, откуда он даже и представить не мог…
Глава 13
«Яркая демонстрация советско-югославской дружбы. Сотни тысяч москвичей приветствовали прибывшего в Советский Союз с официальным визитом Президента Югославии Иосифа Броз Тито».
«Совет безопасности ООН обсуждает вопросы мирного урегулирования израильско-палестинской проблемы».
«Обращение работников сельского хозяйства Ставрополья. Все трудящиеся нашей великой Родины с большим патриотическим подъемом борются за осуществление исторических решений XX съезда Коммунистической партии Советского Союза. Руководствуясь ими, колхозы, машинно-тракторные станции и совхозы Ставрополья подсчитали возможности и решили досрочно выполнить задания шестой пятилетки по производству зерна, шерсти, мяса, молока и яиц»…
Свернув газету «Правда», Васин поднялся с упругого дерматинового сиденья и двинул к выходу из почти пустого в разгар рабочего дня автобуса.
– Остановка «Монастырь»! – объявила кондукторша.
Лейтенант спрыгнул на прогретый июньским солнцем асфальт. Перед ним возвышались крепкие монастырские стены. Только теперь за ними были не купола церквей, а большие кирпичные мрачные здания. А еще присутствовали колючая проволока, башни с автоматчиками. Так и должно выглядеть СИЗО номер два УВД Светогорского облисполкома.
Тут Васину приходилось бывать не раз. Сюда после десяти суток пребывания в КПЗ района перемещали следственно-арестованных. И всегда ощущалась здесь какая-то сковывающая теснота.
Нет, само здание внутри вовсе не выглядело тесным. Оно походило на старинный замок, с просторными коридорами, перекрытыми в разных местах решетками. Но чувствовалась здесь безысходная теснота духа. Это место забирало душевные силы – даже у тех, кто находился здесь считаные часы по долгу службы. Трудно вообразить, что толкает людей на то, чтобы вновь и вновь оказываться здесь. В этой душной тесноте дум и стремлений. Или тараканам уютнее в щелях? Привычнее и комфортнее?
По Босоте не скажешь, что он рад пребыванию в пропахших карболкой монастырско-тюремных стенах. В просторную, с привинченными к полу столом и табуретками комнату для допросов привели уже не полного куража негодяя, а разом состарившегося, согбенного человека, привычно держащего руки за спиной.
– Следственно-арестованный Бородин доставлен, – отчеканил выводной в военной форме с погонами старшины. – Будет буянить – нажимайте на красную тревожную кнопку.
– Спасибо, – поблагодарил Васин и остался со следственно-арестованным с глазу на глаз.
Босота буравил глазами бетонный пол.
– Неважно выглядишь, – не протягивая руки, оценил его состояние лейтенант.
Босота поднял глаза и уставился на Васина. Его взгляд был какой-то маниакально-злой и ненавидящий.
– Из-за тебя все! – сбивчиво пробормотал он. – Из-за того, что ты… Ты мне всю жизнь под откос пустил!
– Всерьез думаешь, что Инна с тобой была бы, не появись я, эдакий разлучник? – хмыкнул Васин.
– А куда бы она делась! – щербато осклабился Босота. Васину неожиданно захотелось еще чуток убавить ему количество зубов.
