Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
двери, стараясь не смотреть на диван… уф-ф! Можно было, конечно, рухнуть с головной болью, как она планировала, но если Лера все таки явится без предупреждения (а она вполне на это способна), то присутствие у ее постели Марго вызовет именно то, чего она мечтала избежать – кучу вопросов и подозрений.
Марго… Нора потерла пальцами переносицу. Нет, прогнать воспоминания, судя по всему, не удастся. Вновь она увидела перед собой широко раскрытые голубые глаза рыжеволосой красотки, плавное движение ее головы по направлению к Герману, сидящему напротив. Точно голова змеи – прекрасная и опасная.
После того, как стало ясно, что женщинам, даже объединив усилия, не совладать с разгневанным друидом, Леонид выбрался из кресла, отодвинул журнальный столик с раскрытым на нем ноутбуком, подошел к дивану, встал одним коленом на край и… Нора даже не успела толком понять что произошло. Только минуту спустя Герман уже сидел, поджав под себя правую ногу, а Леонид, удерживая его за вывернутую руку и таким образом вынуждая сохранять полную неподвижность, самым будничным тоном предлагал своей подруге попробовать на вкус его кровь. Взлохмаченная, рассерженная, разгоряченная, Нора тоже приняла более-менее вертикальное положение и, тяжело дыша, уставилась на эту парочку.
Картина была хоть куда.
Герман: изящные лицевые кости, обтянутые чистой бледной кожей, поблескивающей от пота… горящие на этой идеальной маске зеленые глаза под черными бровями… сжатые зубы, делающие линию челюсти еще более четкой… приподнятый подбородок, открытая шея, холодность и отстраненность нечеловеческого существа. Чувствовал ли он хоть что-нибудь? Конечно. Именно это и придавало его облику такую непроницаемость, такой зловещий шарм.
Леонид: беззвучный смех, брызжущий из серых глаз с лучистой короной на радужке… влажные белые зубы под приподнятой в усмешке верхней губой… растрепанные светлые волосы, кажущиеся еще светлее под ярким светом электрических ламп… дерзость и страсть.
Глядя на них, сидящих вплотную друг к другу, голова к голове, Нора на мгновение почувствовала себя лишней. И себя, и Марго.
Марго, услышав предложение Леонида, слегка нахмурилась, как будто решала в уме новую, незнакомую задачу. Неторопливо обследовала взглядом лицо сидящего прямо перед ней Германа, шею, охваченную тонкой золотой цепочкой с простым крестиком без фигуры распятого, сползшую с левого плеча рубашку, верхние пуговицы которой расстегнулись во время диванной возни.
«Ты православный? Хм… Вот бы не подумала».
«Атеист», – ответил Герман.
«Язычник он, – усмехнулся Леонид, прижимаясь щекой к темноволосому затылку Германа. Выглянул, подмигнул Норе: – Правда же?»
Нора промолчала.
«Разве язычники или атеисты носят нательные кресты?» – спросила Марго.
«Носят, если хотят. – Герман тоже чуть усмехнулся одной стороной рта. – Для красоты».
Медленно протянув руку, Марго коснулась его лица. Погладила край щеки, кончиками пальцев обвела сжатые губы.
Нет, она не стала пробовать на вкус его кровь. Может, ее остановило присутствие Норы, может, предостерегающий, чуточку ироничный взгляд Германа, который давно привык к провокациям своего друга и теперь просто ждал. Ждал, что предпримет новенькая, не посвященная во все нюансы их взаимоотношений. Ну, и она его поцеловала. Не сказать, что это был полноценный любовный поцелуй – уж кто-кто, а Нора отлично знала, что Герман терпеть не может поцелуев «изо рта в рот», – но все же поцелуй. При котором губы мальчика и девочки тесно соприкасаются.
Леонид, умеющий быть редкостным мерзавцем, оттянул назад руку язычника. Понятно зачем. Если бы у Германа вырвался стон, изменилось выражение лица, это придало бы его облику недостающей чувственности. Но Герман только затаил дыхание, и Марго, видя, что он ее совершенно не поощряет, тихонько отодвинулась.
Поджидая ее в мастерской, Нора машинально перебирала карандашные рисунки, стопка которых заметно выросла за последние несколько дней. Герман любил рисовать твердыми и мягкими карандашами Koh-i-Noor на плотной шершавой бумаге серовато-бежевого оттенка. Техника у него была бесподобная. Рисуя портреты, он умудрялся передать и характерные черты, делающие модель узнаваемой, и эмоции определенного момента – момента, когда она угодила под карандаш. Все линии казались живыми, каждая играла, дышала, и вместе они рассказывали историю человека или предмета, изображенного художником.
Но на последних рисунках были не портреты и не пейзажи. На них были резные орнаменты с ирландских памятников архитектуры. Спиральные и звездчатые узоры, многочисленные плетенки, геометрические орнаменты, биоморфные и символические изображения… Нора знала, что рисование для Германа – своего рода медитация. Он не просто рисовал, не просто переносил на бумагу то, что видели его глаза. Он постигал суть.
На память ей пришел рисунок, сделанный им незадолго до гибели Регины Новак, бывшей возлюбленной Аркадия. Герман изобразил роковую женщину в виде жертвы, распятой на каменном алтаре, а своего друга Леонида – в виде жреца, готового нанести удар ритуальным ножом. А потом Регина погибла. Сейчас этого рисунка в стопке не было, Нора понятия не имела куда он подевался.
Вот и условный стук. Постаравшись придать лицу дружелюбное выражение, Нора впустила Марго и вновь повернула ключ в замке.
– Все в порядке?
– Да, – кивнула рыжая, с любопытством озираясь по сторонам. – Думала получится быстрее, но Маринка, чтоб ее черти взяли, прицепилась как репей. Еле отделалась от нее.
Марина исполняла на ферме обязанности медсестры. И все было бы замечательно, если бы к ее профессиональным качествам не прилагалась привычка совать нос в чужие дела, негодовать от всеобщей безнравственности и читать к месту и не к месту поразительно убогие морали.
– С чем прицепилась?
– Сначала с вопросами о здоровье: не снятся ли мне кошмары?.. не мучает ли понос или запор?.. – Марго хихикнула. – Потом с вопросами о личной жизни: правда ли, что у меня роман с божественным Леонидом?.. насколько это серьезно?.. как относится к этому Герман?..
– О господи, и Германа приплела, – поморщилась Нора.
– Да. – Рассказывая, Марго медленно передвигалась по комнате. Глаза ее возбужденно блестели. – Если я правильно поняла, когда Ленька лежал в лазарете, Герман довольно часто навещал его.
– Навещал! – фыркнула Нора. – Да он не отходил ни на шаг. Проникал в палату, как граф Дракула, просачивался через замочную скважину ветром и туманом. А когда Аркадий изгонял его, устраивался на травке под окнами и сидел там часами, выбирая момент для очередного проникновения.
– Вот-вот. Пару раз Маринка даже заставала их рядышком на койке, и это шокировало ее до такой степени, что она помнит об этом до сих пор.
– Не только она, – улыбнулась Нора. И пояснила в ответ на вопросительный взгляд Марго: – Я тоже помню. Однажды она примчалась на террасу Белого дома, где мы с Лерой и Аркадием мирно играли в карты, и устроила форменную истерику. Лежат в одной постели!.. Нет, вы подумайте!.. Парни!.. В одной постели!.. Пришлось
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
