чмокнула меня в шею, затем поцелуи опускались ниже и ниже.
– Ага, обязательно, – уверенно ответил я, но стоило язычку жены коснуться тела там, куда вели ее пошлые мыслишки, как мой голос поддался дрожи, и муж оказался во власти любимой.
Утром ладонь коснулась холодной стороны кровати. Мэри готовит завтрак. Новый день, старый распорядок. Поели, попрощались, работа. Радостный Джек, и дружелюбные ребята в компании. Небо раздражает. Инъекция. Порядок. Восемь часов с бумажками. Пора домой. Секретарша жмет руку. Накатывает какое-то волнение. Недовольный водитель. Ужин. Секс. Будильник. Завтрак.
Повышение через неделю. Семидесятый этаж. Точно такой же офис, как и десятью этажами ниже. Задание не изменилось. Похвала перед уходом, но Джек все портит. Дома переживаю за сына, Мэри успокаивает в постели. Утро. Завтрак. Поездка. Бумаги. Водитель. Ужин. Секс. Будильник.
Очередные семь дней. Повышение.
Что-то не так. Совсем, черт возьми, не так!
– Доброе утро, Джон. Куда едем? – спросил Джек.
– К твоей матери в задницу, – спокойно ответил я.
С тех пор, водитель прекратил общение.
Тучная леди здоровается, но получает игнор.
Рукопожатия «секретарш-клонов», вызывают неподдельное чувство возбуждения.
Дослужившись до сотого этажа, и наблюдая за серой дымкой, которая скрывала унылый город, я нехотя признался себе:
«Этот мир – дерьмо, Джон, и ты знатно подзатрахался».
Я не желал возвращаться домой, и нарочно задержался допоздна. Усталость нашептывала идею, что так выйдет разорвать привычный, надоевший цикл дерьма. Но нет. Водитель Джек ждал с мрачной физиономией, и отвез к семье. Кевин не встретил, Джулии плевать, Мэри легла спать, но оставила еду в холодильнике, на дверцу которого прилепила записку с «Приятного аппетита, дорогой». Жаль, что подобная милость не вызвала эмоций.
Ужинал в одиночестве холодной картошкой и курицей. Не грел из принципа, как в наказание. Ешь, что заслужил, – так подсказывал настрой. Он же подсказал бороться с усталостью, и лечь максимально поздно. Четыре утра – мой предел. Два часа на сон. Я укрылся одеялом и потянулся к Мэри, чтобы обнять, но пальцы замерли в сантиметрах от ее ягодиц. Не сегодня.
Мерзкая мысль закопошилась в мозгах о том, что женщина рядом – часть замкнутого круга. Она не казалась лучиком надежды, который может вытащить из темных пучин. Мэри – бесперебойная шестеренка, вертящаяся ради идеальных часов. Любимая жена свыклась, мимикрировала, оставила меня одного. Она стала слишком привычной, чересчур предсказуемой и далекой.
В противовес, вспомнились секретарши с гладкой кожей, соблазнительной формой и сладкими голосами. Секунда, и в трусах произошел подъем.
Я сдавил подушку в порыве злости, и постарался заснуть. Морфей сжалился и подарил быстрый сон, наполненный откровенной и грязной изменой, неспособной разбудить.
13
Я почти проспал. Если бы не Кевин, который будит лучше будильника, замкнутый круг рутины мог прерваться. Эх, спасибо сынок, удружил.
Мэри и дети уже ждут меня на кухне.
Подготовка к выходу: умыться, побриться, одеться, спуститься к семейству.
На столе яичница, бекон, бутерброд и горячий кофе.
Я смотрел, как густой желток вытекает на тарелку и пропитывает румяную корочку хлеба. Не думал, что подобное сможет вывести меня из себя, но раздраженный выдох вырвался автоматически. Мэри отреагировала молниеносно.
– В чем дело?
– Нормально не поесть. Придется марать руки липкой, подсоленной жижей, – ответил я, подняв тост, с которого лениво капал желток. – Бекон жирноват. Зачем ты жаришь его на масле, когда это кусок сала с редкими частичками мяса? Просил же. И кофе слишком горячий. Специально, чтобы я не мог запить сухую булку?
Мэри молча слушала, возможно, обдумывая мои слова, и пытаясь понять причину волны критиканства. Но я ошибся. Она просто ждала, когда претензии закончатся. Дети, почуяв неладное, закинули оставшуюся пищу в рот, чмокнули каждого из нас на прощание, и быстренько скрылись за входной дверью.
– Ты обалдел? – спокойно спросила жена.
– Сказал, как есть.
– Обалдел, значит. Я встаю каждый чертов день на несколько часов раньше, чтобы раскидаться с большей частью утренних дел, а ты смеешь высказывать за растекшийся желток?!
– Надоело.
– Что тебе-то вдруг надело, Джон?! Завтракать с семьей или еда?
Не до конца осознавая, как могу ранить Мэри, и будто кто-то потянул за язык, я сказал:
– «Вы» все.
– Как это понимать?
– Ты умная женщина, разберешься без объяснений. До вечера.
– Джон! Джонатан Флай, если ты сейчас сбежишь на работу, можешь забыть за…
– Прощение? – я усмехнулся. – Чего оно стоит в новом мире? Давай так, если я пойду не на работу, а в ресторан, то угроза не будет считаться?
– Что с тобой случилось? – выдавила она, поддавшись эмоциям. Голос задрожал, и Мэри прикрыла губы ладонью.
– Ожидания разбились об реальность.
– Джон…
Жена протянула ко мне руку и коснулась плеча, но я не обернулся и пошел к двери.
– Вернусь поздно, не скучайте.
– Куда ты?!
– Туда, где нет угнетающего дерьма.
Стоя на крыльце, я услышал плач в доме, но ничего не почувствовал.
Водитель посигналил, изрядно заждавшись. Я глянул на часы. Задержался на пять минут, а Джек торопит, как бабка в очереди на кассе. Ничего страшного не случиться, подумалось мне около автомобиля.
И тут снизошло озарение.
А что, собственно, случится?
Я отшагнул назад, и Джек подозрительно, с легким налетом тревожности, зыркнул на меня.
– Поехали, мистер Флай. Обещаю, никаких глупых вопросов.
С каких пор ты упрашиваешь? Чего-то боишься?
Я отступил подальше, и Джек дернулся. Наверно, он был готов выйти из машины и насильно затолкать непослушного пассажира внутрь. Проверим?
Я побрел по тропинке вдоль дороги, не обращая внимания на водителя. Когда транспорт оказался в паре метров позади, послышался хлопок, а затем стук торопящихся туфель. Джек схватил меня за плечо и повернул к себе, но, к несчастью для него, получил удар в челюсть и тяжело рухнул на асфальт.
Причин для драки на Вельт-2 – маловато. Насилие жестоко каралось, если оно происходило необоснованно.
Я защищался, уважаемый судья!
Поделом, нечего набрасываться со спины. А вдруг он сумасшедший? Как-никак, его косые взгляды настораживали.
Рассуждения слегка успокоили, но природа будто отреагировала на бой, и затянула небо тучами. Холодные, тяжелые, но редкие капли, подсказывали не задерживаться на улице, и я побежал. Казалось, что ноги сами ведут в нужное место, где мерцает зеленая неоновая вывеска.
«Землянка» забита под завязку, но свободное и уютное место у окна найти удалось. Стоило уронить задницу на диванчик, и рядом возник официант. Бесшумность и внезапность вельтиан раздражает, как по часам.
– Что изволите? – спросил безгубый рот, и кошачьи глазки прищурились.
– Крепкий кофе с четырьмя кусочками сахара. И не размешивайте, пожалуйста, – заказал я, стараясь отогнать паранойю.
Через минуту,
