не приходится его тащить. Хотя, если бы и пришлось, эта обязанность легла бы на плечи Хорса. С другой стороны… Нет, я повернулся к Хорсу, хватит об этом думать! Идут, не отстают и нормально, остальное не важно. Мне показалось, что кто-то выкрикнул моё имя, от чего я остановился.
– Крайс! – не показалось.
Я оборачиваюсь и спрашиваю:
– Что?
– Нам лучше свернуть, – едва слышно говорит Хорс, подойдя ближе, – лучше его не шокировать.
– Это кратчайший путь, на кой нам сейчас делать крюк?
– Крайс, – начал Хорс и осёкся, только Ротор подошёл ближе.
– Хочешь увидеть своего друга? – спрашиваю я, смотря на него. – Точнее то, что от него осталось…
– Что? – вырвалось у Ротора. – Ч-ч… – он замялся.
– Обязательно так прямо? – спрашивает меня Хорс.
– По-другому не умею, – отворачиваясь, отвечаю я.
– Что с Робти? – мямлит Ротор. – Что с ним? Что?
Кажется, у него закружилась голова. Хорс подходит к нему, готовый в любой момент прийти на помощь, если наш бедолага начнёт падать.
– Что там? – не унимается Ротор.
– Ему не удалось отбиться, – мягко говорит Хорс.
Я начинаю жалеть, что молча не согласился с Хорсом. Теперь стою и смотрю, как парень едва не в обморок падает. Чем дольше не свожу глаз, тем сильнее ощущаю раздражение, граничащее со злостью. У парня падает ружьё, и он хватается за опущенную голову освободившейся, здоровой рукой.
– Я-я, – не перестаёт мямлить он. – Н-нет…
– Что?! – не выдержав, спрашиваю я.
– Н-не хочу его видеть, – говорит Ротор, наконец подняв на меня взгляд. – Идёмте отсюда. Скорее…
Мы свернули в сторону. Хорс всё так же идёт рядом с парнем, пока я прокладываю нам маршрут. Через несколько минут, миновав злосчастное место, мы вышли к привычной тропинке, трава на которой ещё не успела выпрямится. Спутники вскоре меня догнали, и теперь они шагают рядом. Идём в полной тишине. Хорошо, что Хорс не расспрашивает нашего попутчика, я бы этого не выдержал.
Только я начал успокаиваться, как в Роторе откуда-то неожиданно появляется энергия. Сначала он замычал, потом забормотал что-то себе под нос и стал оглядываться по сторонам. Я остановился и стал пристально смотреть на него. Хорс, смутившись, встал рядом со мной и тоже принялся рассматривать бедолагу. Новые выкрутасы не заставили себя ждать, и у посмеивающегося Ротора потекли слёзы.
Я посмотрел на Хорса, в надежде, что тот успокоит его, но он лишь пожал плечами и повернулся к закрывшему лицо руками Ротору. Какое-то время я равнодушно на него смотрел, но очень быстро моё терпение лопнуло и я, подойдя к горе попутчику, тряхнул его за плечи.
– Возьми себя в руки! – строго наказываю я, не спуская с него глаз. – Возьми в руки! – Я тряхнул его ещё раз. Хорс, к его счастью, решил не вмешиваться.
Кажется, это произвело определённый эффект. Ротор зашмыгал носом и вроде бы начал собирать всю имеющуюся волю, но надолго его не хватило, и он снова заныл, но уже тише. Я с новой силой тряхнул его. Хорс на этот раз не остался в стороне и остановил меня, но сделанного мной было достаточно. Ротор вытер свою покрасневшую харю и перестал пускать слюни.
– Идёмте, – сказал он и зашагал вперёд.
Мы пошли за ним и вскоре обступили его с обоих сторон, я слева, Хорс справа. Хорс искоса посматривает на меня, будто в ожидании чего-то. Я попросту отворачиваюсь, стараясь не влезать в горе рухнувшего на наши головы пацана. Сам пусть с ним разбирается, переваривает, забывает. У многих друзья умирали, у кого-то умирали братья, и ничего, успокаивались со временем.
– Мы же всего лишь на всяких травоядных поохотится хотели, – неожиданно начал Ротор, – на свингорнов или… на оленей… да хотя бы птиц настрелять уже было бы неплохо! – Он отчаянно усмехнулся. – Кто же знал, что так нарвёмся… Сначала волки, потом барс этот… И волки снова… снова волки.
Ротор отчаянно усмехнулся и посмотрел куда-то вверх.
– Нам говорили старики, что в лес лучше не ходить, проклятое место… опасное. А мы то не поверили, думали не нарвёмся… Ага, как же… И не таких лес поглотил… Но мы то думали, что это не про нас! Что мы из везучих! Тех, что всегда возвращаются и всегда с добычей! – Ротор разразился истерическим смехом, смешавшимся с рёвом. – Первая вылазка и всё, нет больше Робти, и меня бы не было, если б вы не подоспели… – он водит взглядом, то по мне, то по Хорсу. – Что мы не так кому сделали? – сокрушается Ротор. – Может…
– С двухзарядным ружьём сюда попёрлись! – взорвался я, оборвав его размышления. – Это дикая природа, здесь либо ты, либо тебя. Закон.
Часть пути мы прошли в тишине, Ротор, осклабившись, всё так же шёл между мной и Хорсом, а тот в свою очередь поглядывал на меня, пока в один момент не решил нарушить шаткое равновесие своим вопросом:
– И что ж вам наверху не сиделось?
– Да как что? – удивился Ротор. – Денег нам хотелось! Еды нормальной, чтоб надолго хватало, как раньше. Рынок обеднел, охотников почти не осталось, а те, что есть работают на заведения. Тащат всё добытое туда, в кафешки для туристов или в забегаловку, где вечерами все пьянствуют. Что не примут – то уже да, можно и на рынок. Спрос есть, а дела до него никому нет. Мы бы первые были! Продавали бы мясо, может шкуры…
– А что, другой работы нет? – одурманенный отвратительным чувством, спрашиваю я.
– Какая работа? – вылупив глаза, пялится на меня Ротор. – Здесь заработать может только тот, кто с туристами возится. Сафари им устраивает, жрачку таскает и всё такое. Этот бизнес уже во всю прибрали себе всякие, с деньгами сюда приехавшие, и никуда не денешься. А на других работах только выживай, да в долги залазь… А нам-то пожить хочется! Счастье чтобы было какое-никакое… Накопили бы на нормальное оружие и…
Его слова что-то задели внутри, какой-то спусковой крючок что ли. Я всё меньше и меньше слушаю о чём он говорит. Теперь, вроде как, Хорс его собеседник, слушатель, а я всё, сдулся. Всплывает тут разные воспоминания… Их всё больше и больше, как же я их ненавижу! А они всё лезут и лезут, неймётся же!
Со злости я стал перебирать ногами куда быстрее и, сам того не заметив, отошёл настолько, что перестал слышать монотонный бубнёж, в который превратилась речь этих двоих. Я резко остановился и, повернувшись, остался их дожидаться. Хорс активно слушает болтовню Ротора, а я всё больше от этого свирепею и ничего не могу с этим поделать.
