меня уже выпнули на пенсию.
Вообще, история моего увольнения, это история классической армейской подставы. Моё место попросту продали и меня попросили уйти. Уходить я конечно же не захотел, а потому меня задолбали проверками и попросту вытравили на гражданку. После очередной проверки, которую мой батальон прошёл на оценку хорошо, мне впаяли целый список с надуманными и максимально глупыми недостатками. Из разряда, почему стол в каптерке пиромантов не покрыт огнестойким лаком. По итогам проверки, меня лишили всех премий, впаяли строгий выговор и грубое дисциплинарное взыскание. Затем, в течение двух дней, меня раз десять пытались подставить по всякой мелочи. То телеграмму «потеряют», то от совещания отсоединят. И вот за такие мелочи, накрутили еще два грубых дисциплинарных со строгачами, за что положено увольнение. Пришлось задним числом написать по собственному желанию. Благо хоть позволили пойти переучиться на преподавателя. Чисто закончить месячные курсы, чтобы было основания для устройства на гражданскую работу.
Кто ж знал, что я сразу стану заведующим кафедрой. И ведь мне за нее отчитываться на утренней планерке. И полюбому какие-нибудь недовольные дуры будут строить козни и специально косячить, чтобы я обратил на них внимание.
Чтобы как можно меньше пересекаться с местными обитательницами, я за час до начала планерки, оделся в парадную форму, накинул поверх дождевик и отправился на улицу. Пускай на небе ни облачка, но просто так светить медалями как-то не хотелось. А переодеваться в учебном корпусе после планерки, времени не будет.
Как и ожидалось, на этаже не было ни души и даже свет был выключен. Все еще мирно сопели, либо же завтракали. Из приоткрытой двери откуда-то в конце коридора, доносилось тихое переругивание. Судя по всему, Лидия отчитывала мужа. Впрочем, это их семейные проблемы и влезать в эти разборки мне как-то не хочется.
Выйдя на улицу, вдохнул свежий воздух. Сразу начало мутить, так что приступ рвоты подавил сигареткой. Закурил прямо у входа в здание. Таблички о запрете не висит, а если не запрещено, то значит разрешено. Тем более, что на улице практически никого и нет. Несколько одиночных фигур, движущихся преимущественно в направлении учебного корпуса. Видать студенты, расквартированные отдельно в городе, а не в общежитии.
— Фух, ну и срань, — негромко прошептал, чуть покачиваясь и пытаясь привести мысли в порядок. Вроде как ночью ко мне никто не приходил, так что за поруганную честь какой-нибудь дурехи, переживать не стоит. А вот литераторша немного беспокоила. Зря я, наверное, так грубо с ней обошелся. Молодая ж еще девка. Подумает, что совсем плоха и еще накрутит себе чего. У меня бойцы из-за таких девок стрелялись.
— Курить вредно для здоровья, еще и у всех на виду, — сделал мне замечание какой-то парнишка, проходящий мимо.
Я по началу даже замер от удивление, забыв сделать затяжку. У меня в батальоне никто не осмеливался даже рот открывать, пока я не разрешу. А тут какой-то сопляк выговаривает мне за курение.
— Боец, ты не ахуе… — окрикнул я его, однако вспомнил, что нахожусь на гражданке. Парень обернулся на меня и с презрением посмотрел.
— Еще и пьянь, — недовольно хмыкнул он, направляясь дальше и бормоча. — Наберут всякую шваль низкосортную, в преподаватели. Гребаные простолюдины.
Ну все, хана цуцыку. Бить буду аккуратно, но сильно.
— На месте стой, раз-два! — гаркнул я на всю улицу, усиливая выкрик магией ветра, от чего помимо парня на месте замерли и остальные прохожие. — Кругом! Доложись по форме. Имя фамилия, личный номер и номер подразделения!
— Что? — не понял парень, сначала опешив, а затем ехидно усмехнувшись. — Да ты знаешь кто мой отец? Ты видать недавно сюда устроился или к какой училке заходил на ночь? Что б ты знал, чернь, мой отец, вахмистр, прокурор в городском суде, так что, если ты упадешь на колени и начнешь умолять, я так и быть не подам на тебя заявление об оскорблении чести дворянина!
— Слышь, пиздюк, — я затушил окурок и кинул его в урну, направляясь к парнишке. — Можешь хоть сейчас позвонить своему папочке и сказать, что ты намотался на иск об оскорблении чести графа Маркуса. Думаю, он уже знает о моем прибытии в город. По крайней мере вряд ли вчерашняя ситуация с вахмистром из жилищной компании, прошла не замеченной среди дворян.
Подойдя почти в плотную к ничему не понимающему парню, я спокойно положил руку ему на плечо, чуть сжав.
— Отец вахмистр, значит ты либо Брынзов, либо Тагов. Вроде как у Брынзова папаша прокурор. Что ж, будем знакомы, студент номер восемь из второго класса второго года обучения. Я новый заведующий кафедрой противодействия магии, и я выбью из тебя все дерьмо, которое твой папенька в тебя напихал. Я очень не люблю таких как ты. Знаешь, как их называли у нас? Мазаные, — я хищно оскалился.
У парня от напряжения выступил пот на лбу. Он наконец осознал, что оказался не в том месте, не в то время и сказал не то, что нужно, не тому человеку.
— Дурь выходит с потом, — хладнокровно произнес и усилив голос магией ветра, вновь перешел на командную громкость. — Хер ли встал как вкопанный? Живо принял упор лёжа боец. Астрологи говорят, что на землю движется метеорит и я им верю. Так что во имя спасения родного города ты должен изменить траекторию движения планеты, так что давай, за маму, за папу и за любимый батальон, под счет. Раз!
Брынзов сначала не понял, что от него хотят, но стоило немного подтолкнуть его, да поставить подсечку, как парень тут же оказался в положении лёжа. Конечно, чтобы не запачкать красивую форму, он выставил руки. Да и я подхватил его за ворот, правда с другой целью. Небольшой нажим на шею и вот уже парень кряхтит и сопит, пытаясь упираться руками как можно сильнее.
— Два! — скомандовал я, таща его за ворот вверх, студент едва успел выпрямить руки, как вновь настал счёт «раз».
Да, возможно, я перегибаю палку и мне было бы жаль эту гражданскую соплю, если бы не было насрать. Этот малолетний ушлепок умудрился мне
