— Больше не буду, — сонно прошептала она и тут же засопела.
Я улыбнулась. Эта кроха мне определенно нравится! Поправила ее чепчик с оборочками и вздохнула. А ведь не стоит к ней привязываться, я всего лишь до дня Урожая здесь. А что будет потом? Придется оставить кроху со злобной теткой?
Выдохнула протяжно, потом вдохнула нежный детский запах. И почему жизнь такая сложная?..
* * *
Когда я проснулась, уже светало. Вокруг разливался жемчужный свет юного рассвета. Понежилась немного в постели, потом осторожно вылезла из-под одеяла, чтобы не разбудить Пружинку, и подошла к окну. Тонкие пряди — предвестники солнечного света — ласкали нежно-голубой небосвод. Мир понемногу просыпался.
Я поставила тазик на табурет и спустила ночную сорочку до талии, намереваясь приступить к гигиеническим процедурам, но дверь распахнулась.
— Лола, Генриетта пропала! — выпалил Янур и замер — как я вчера.
Вот только нагой по пояс мужчина — это почти одетый, а вот если до талии обнажена девушка, то она практически голая!
— Ты!!! — выдохнула я и прикрыла грудь, на которую он бессовестно глазел, руками.
Сорочка тут же сползла на бедра и, мерзавка такая, упала к моим ногам!
Бамбошки сороконожки, что ж такое-то!
Сначала сделав, и лишь потом подумав, резко развернулась к Януру попой — не менее голой, чем вся я в совокупности. Сообразила, что устроила ему круговой показ своих выпуклостей, выругалась и, повернувшись обратно, схватила таз.
И чего эти тазики такими маленькими делают?
Я прикрылась им и заставила себя посмотреть на нахала.
— Ты почему без стука врываешься?! — прошипела злобно, чувствуя, что на моих щеках можно яичницу жарить.
— Думал, ты еще спишь, — ухмыльнулся, потом нахмурился. — Генриетты нигде нет, она…
— Вон она, спит! — я кивком указала на кровать.
— Почему здесь? — рыкнул он.
— Тише, разбудишь. Она замерзла ночью, пришла ко мне. Все, иди отсюда, а то тазиком по лбу получишь!
— Тогда тебе придется снова показать мне свои прелести, — парировал демон.
— Размечтался! Вон пошел, развратник! — я мелкими шажками добралась до двери.
Таз уперся в его живот, но Янур не сдвинулся с места.
— Какая-то ты неправильная черепаха, — пробормотал он со смешком. — Панцирь должен быть на спине.
— Конечно, неправильная! — подтолкнула его назад. — Еще и покусать могу!
— И банкет для всех соседей устроить, я в курсе.
— Еще слово и тебе точно прилетит тазиком — очень больно! — выдавила его в коридор, закрыла дверь и облегченно выдохнула.
Черт-те что ведь происходит!
А на губах заиграла довольная улыбка.
* * *
Навестив фамильяров, я познакомилась с любвеобильной Жар-птицей, парой сварливых гномов и волком-вегетарианцем. Все это благодаря Шушику.
— На тебя платьев не напасешься, зараза этакая! — услышала, подходя к дому.
— Опять Соломея лютует, — фамильяр, сидящий у меня на плече, передернул плечиками и тут же исчез.
Жаль, что у меня нет волшебной палочки — сделать п-пух, чтобы эта злыдня растворилась в воздухе!
— Что стряслось? — спросила, войдя в дом и увидев, что тетка распекает Пружинку.
— Платье опять порвала, неряха, — ответила Соломея. — Второе уж за неделю. Дырищи такие, что и штопать бесполезно, будет оборванкой бегать, соседи застыдят!
— А вы их поменьше в гости зазывайте, — лелейно пропела я, вспомнив подлянку, которую она мне устроила. — И вином не поите самым дорогим!
— Не понимаю, о чем вы, — широко мне улыбнулась и снова принялась за девочку. — Повезло тебе, что защитница явилась, а то быть бы тебе поротой, засранка! — прошипела она, глянув на девочку, что ни жива, ни мертва, замерла перед ней.
— Внимательно меня послушайте, — с трудом обуздав клокочущую внутри ярость, я встала между ними. — Бить Генриетту я вам, как ее мачеха, строжайше запрещаю, ясно?
— Разбалуется и…
— Я повторять не буду, — шагнула к Соломе вплотную. — Ударишь ее, получишь взбучку от меня, поняла? Драться я хорошо умею! Отделаю так, что вся морда твоя наглая в синяках будет месяц, поняла меня?!
— А еще дочь лорда, — презрительно скривилась она, но с опаской косясь на меня, отступила назад.
— Какой лорд, такая и дочь! — с усмешкой отрезала я. — А теперь иди положи в корзинку обед для Янура. Теперь еду ему будет относить жена!
Соломея зло сверкнула глазами, но перечить не стала. Поджала губы и ушла в дом. Зная ее, что-нибудь придумает в отместку, это уж точно!
— Ну, а ты поведай мне занимательную историю о том, где порвала платье, — я обернулась к девочке.
— На чердак полезла, там гвоздь торчал, — она вздохнула. — Вот и, — показала на дырку в подоле.
— Сама не поранилась?
— Нет.
— А на чердак зачем полезла?
— Куклу хотела найти, она маминой была.
— Напомни потом, вместе найдем, а сейчас пойдем отнесем твоему папе обед в поле, хорошо? — я сжала ее маленькую лапку. — Беги переоденься пока.
* * *
Я зашла на кухню. Корзинка уже стояла на столе. Проверила содержимое, и, как оказалось, не зря, вредина Соломея не положила соль и ложку. Хороша бы была жена, которая принесла мужу суп без ложки и соли! За этой теткой демонят глаз да глаз нужен!
Весело распевая песенки, мы с Пружинкой дошагали до поля. Судя по его виду, скоро будет большой кусок добротной пахотной земли. Все валуны Янур уже выкорчевал, теперь только засеять останется. А вот и он сам, сидит в тени дерева.
— Привет! А мы тебе покушать принесли! — я поставила на траву рядом с ним корзинку. — Пружинка, помогай!
Девочка принялась доставать обед.
— Пружинка? — демон изогнул бровь, улыбаясь.
— Из-за чудесных локонов так зову, — села рядом с ним. — Ну, чего не ешь? Из рук Соломеи вкуснее, что ли, было?
— Безопаснее, скорее, — он ухмыльнулся и снял крышечку из теста с чугунка с супом.
— Детка, ты слышала? — поперхнулась я. — Он боится, что мы его отравим?
— Безобразие! — она захихикала.
— Держи, — отец протянул ей вареное яйцо. — Кушай. В соль чуть-чуть макни, так вкуснее будет.
— И сам ешь, — я улыбнулась. — Соломея варила, не я, не переживай.
Усмехнувшись, Янур взял ложку и принялся за суп.
— А что будет с полем? — обвела его взглядом.
— Засею пшеницей, будет отличный урожай.
