Что это за место? — спрашиваю с дрожью в голосе.
— А ты бы что хотела?
— Ты можешь ответить на вопрос? Или так и будем пикироваться? Я устала, Влад.
Почему-то мне чудится горечь в его тоне. Но я настолько устала и опустошена, что нет сил анализировать. У меня раскалывается голова.
Огнев толкает дверь в комнату. Очень скромная, простая обстановка.
— Ты живешь здесь? Один?
— Нет. Это для тебя место.
Грубо, как собаке кость и направляется к двери.
— Почему я не заслужила правды? — кричу ему в спину. — Почему ты не можешь нормально поговорить со мной, объяснить?
Ответом служит лишь захлопнувшая дверь и я остаюсь в одиночестве. Голова раскалывается от миллиарда мыслей, предположений и догадок. Ослепляющая радость сменяется тревогой и наоборот. Кажется, я схожу с ума.
Влад явно зол на меня. Наверное, это можно понять. С момента как мы потеряли друг друга, рядом со мной всегда был Ериханов. Из-за моей слабости, из-за того что больше поддержки было ждать неоткуда. Но каково это Владу? Он знает, как я жила? Следил за мной? Неужели следил и ничего не сделал? Не подал весточки? Но почему?
Я чувствовала себя бесконечно одинокой, а доброта Марины так подкупала... есть ли моя вина в том, что я поверила врагу?
Неужели Влад так долго не объявлялся, потому что увидел рядом Ериханова? Но тогда цена его любви ничтожно мала…
Мне страшно одной в незнакомом, чужом, абсолютно пустом доме. Обнаружив на двери щеколду, запираюсь. Выглядываю в окно, но вижу лишь темноту. Меня душат слезы. Их все больше и вскоре я уже не могу сдерживать рыдания. Не раздеваюсь, не умываюсь, да я и понятия не имею, где здесь санузел. Наверное, если включить свет, осмотреться, я его обнаружу. Но так и засыпаю в одежде, дрожа от холода, поверх покрывала на чужой постели.
Мне снится все, что произошло за этот вечер, только в каком-то сумбурном, смазанном варианте. А еще я очень, очень много говорю. Выплескиваю все что накипело на душе. Ругаю, укоряю Влада, за то что так долго не появлялся. В какой-то момент он стискивает меня в объятиях. Сразу охватывает покой и умиротворение. Как-будто не было испытаний. Мне невероятно хорошо…
Просыпаюсь, открываю глаза и меня охватывает чувство острого разочарования. Пора уже похоронить свою наивность и глупые надежды. И все равно первая мысль — как отыскать Влада? Где он провел ночь? Почему меня оставил одну в этом доме. Где сам спал? Мне необходимо убедиться, что вчерашняя ночь мне не привиделась, что это действительно он… Услышать его голос — мы ведь совсем мало разговаривали вчера.
И в то же время не знаю как вести себя. Чего ждать… Мне отчаянно больно при мысли, что не смогу убедить его в том, что не изменяла ему с Ерихановым, объяснить, почему принимала его помощь и позволяла быть рядом…
Встаю с постели, организм требует свое, разыскиваю санузел. Довольно просторное помещение, большая душевая кабина. Принимаю душ, чистых махровых полотенец целая стопка, заворачиваюсь в самое большое, чуть поменьше размером накручиваю на мокрые волосы.
Совсем не хочется залезать во вчерашнее вечернее платье, но больше у меня ничего нет. Пока раздумываю что делать дальше — раздается стук в дверь. Открываю с опаской, нервничая. Я не готова к разговору с Владом в таком виде.
Но это не он, молоденькая девушка, в аккуратном черном платье и белом фартуке. Такую униформу носила Катя, горничная Виолетты. Сразу вспоминаю о свекрови. О ее судьбе я бы тоже очень хотела узнать…
— Доброе утро, простите что постучала. Вроде шум воды стих, а вы не выходите… Я принесла вам белье и одежду. Все в вашей комнате.
— Большое спасибо.
— Еще я принесла завтрак.
— Спасибо, отлично.
— Если вам что-то понадобится, я записала номер мобильного. Простите, но по большей части мы все в главном доме. Там больше работы. Но Влад Георгиевич велел мне полностью на вас переключиться…
— Мне пока ничего не нужно. Единственное, я бы очень хотела поговорить с ним.
Главный дом… Что это означает мне неловко спрашивать у девушки. Видимо на участке есть еще строения. Меня же поселили отдельно… Влад не желает находиться со мной в одном пространстве? Зачем тогда привез сюда?
— О, об этом мне неизвестно… В смысле, о его планах. Как только он что-то велит передать, я сразу приду, — смущенно бормочет девушка.
— Спасибо. Как вас зовут?
— Света. Простите, что сама не представилась, — девушка заметно нервничает. Она словно боится меня, совершенно непонятно почему.
— Пожалуйста, не называйте меня на «вы», — просит смущенно.
— Хорошо. Ты давно здесь работаешь?
— Нет… Всего неделю…
— Ясно.
Теперь становится немного понятнее нервозность девушки. Она, как и я, здесь чужая, все непривычно. Место довольно странное, хотя очень колоритное.
— Мне еще понадобится зарядка для телефона, — говорю девушке.
— Хорошо, конечно. Покажите какой телефон, я сейчас принесу.
Света уходит, я начинаю разглядывать вещи, их довольно много, большая стопка. Это моя одежда… Снова душат слезы. Все это я носила… до беременности. Покупала после того как стала жить с Виолеттой. Вещи оставались в ее доме. Наверное, надо было приехать туда, забрать их… после того как у меня отняли ребенка.
Меня накрывают воспоминания о том страшном, черном дне. Когда я пришла в себя после наркоза, или успокоительных, даже не знаю толком что мне вводили, поняла, что одна в доме. Ни малыша, ни Виолетты. Я долго кричала, пока не сорвала голос. Еле стоя на ногах, бродила по дому, искала, выла от страха и боли. Никого не было… Самое страшное воспоминание в моей жизни.
В какой-то момент появились Давид и Марина. Я была уже почти в невменяемом состоянии. Орала на него, обвиняла. Упрекала в том, что обещал мне защиту, что предал. Но в то же время понимала, что Ериханов тут ни при чем. Я сама во всем виновата… Потому что поверила свекрови. Давид предлагал снять квартиру, Марина звала к себе. Я же — выбрала женщину, которая всегда меня презирала, считала недостойной своего сына. Виолетта и раньше показывала, чего стоит. Что ей нельзя доверять. Милена вертела ей как хотела раньше, как я могла поверить, что не продолжит это делать?
Давид увез меня в больницу, в какой-то момент я потеряла сознание. Дальше дни слились в один, мне кололи
