Три дня спустя я снова остановился у ворот фермы, куда направлялся узнать результаты туберкулинизации. Мистер Айрсон сидел в плетеном кресле на солнышке и читал, а кошечка свернулась клубком у него на коленях.
Когда я вылез из машины, он вновь вежливо приподнял котелок:
– Добрый день. Чудесная погода!
– Да, превосходная!
Услышав мой голос, Эмили соскочила на траву и подошла поздороваться со мной, я почесал ее под подбородком, и она, изогнувшись и мурлыча, потерлась о мои ноги.
– Какая прелесть! – сказал я.
К неизменной вежливости старика добавилась сердечная теплота.
– Вы любите кошек?
– Очень. И всегда любил. – Я несколько раз погладил Эмили по спине, а потом шутливо потянул ее за хвост. Она задрала симпатичную мордочку, и мурлыканье достигло крещендо.
– Ну, вы понравились Эмили до чрезвычайности. Впервые вижу, чтобы она так открыто ластилась к незнакомому человеку.
Я засмеялся:
– Она понимает, как я к ней отношусь. Кошки всегда это знают. Очень мудрые животные.
Мистер Айрсон улыбнулся и кивнул:
– Но по-моему, я вас уже видел? Какое-нибудь дело к мистеру Карлессу? – Да. Я его ветеринар.
– А-а-а… Вот, значит, что. Так вы ветеринар и одобряете мою Эмили?
– Ну а как же? Она настоящая красавица.
Старик просто засветился от благодарной радости.
– Вы чрезвычайно добры! – Он замялся. – Может быть, мистер… э…
– Хэрриот.
– Может быть, мистер Хэрриот, вы, когда кончите свои дела у мистера Карлесса, не откажетесь выкушать со мной чашечку чая?
– С большим удовольствием. Думаю, управлюсь за час.
– Превосходно, превосходно. Так я вас жду.
Коровы Эдди прошли проверку наилучшим образом. Ни единой положительной реакции или хотя бы сомнительного случая. Я занес все данные в журнал туберкулинизации и быстро покатил назад к воротам, у которых мистер Айрсон уже ждал меня.
– Что-то прохладно для чаепития под открытым небом, – сказал он. – Так милости прошу! – Он подвел меня к юрте, откинул мешки и пригласил внутрь со старомодной учтивостью.
– Прошу, садитесь. – Он указал на потертый кожаный диванчик, который явно вступил в жизнь в качестве автомобильного сиденья, а сам опустился в плетеное кресло, которое я уже видел.
Пока он расставлял кружки, снимал чайник с примуса и разливал чай, я оглядывал интерьер юрты. Раскладушка, битком набитый рюкзак, стопка книг, керосиновая лампа, низенький шкафчик и корзинка, в которой почивала Эмили.
– Молоко, мистер Хэрриот? Сахар? – Старик любезно наклонил голову. – Ах, так вы пьете без сахара? Но, пожалуйста, возьмите сдобную булочку. В деревне превосходная маленькая пекарня, и я беру их только там.
Откусив кусок булочки и запив его чаем, я исподтишка посмотрел на книги. Только поэты. Блейк, Суинберн, Лонгфелло, Уитмен – все зачитанные до дыр.
– Вы любите стихи? – спросил я.
– О да! – Он улыбнулся. – Я читаю не только их: библиотечный фургон заезжает сюда каждую субботу. Но то и дело возвращаюсь к своим старым друзьям. И особенно к нему. – Мистер Айрсон протянул мне томик, который читал, когда я подъехал к воротам: «Стихотворения Роберта У. Сервиса».
– Ваш любимый поэт?
– Да, пожалуй. Пусть Сервис и не классик, но его поэзия задевает во мне что-то очень глубокое.
Айрсон посмотрел на томик, а потом мимо меня в какие-то только ему известные дали. А вдруг он странствовал где-то на Аляске, по диким берегам Юкона… И на мгновение во мне проснулась надежда, что он расскажет что-нибудь о своем прошлом, но оказалось, что говорить ему хотелось совсем не об этом. А о своей кошечке.
– Просто поразительно, мистер Хэрриот, всю свою жизнь я прожил один и никогда не страдал от одиночества, но теперь знаю, что без Эмили чувствовал бы себя невыносимо одиноким. Смешно, не правда ли?
– Вовсе нет. Просто прежде у вас не было четвероногих друзей, верно?
– Совершенно верно. Я ведь нигде подолгу не задерживался. Животных я люблю, и порой мне хотелось завести собаку. Но о кошке я даже не помышлял. Я ведь часто слышал, что кошки никого привязанностью не дарят, что они очень самодостаточные создания и не способны любить. Вы с этим согласны?
– Разумеется, нет. Чистейший вздор. У кошек есть свои особенности, но я лечил сотни дружелюбнейших, ласковых кошек, верных друзей своих хозяев.
– Рад слышать это, потому что льщу себя мыслью, что эта крошка искренне ко мне привязана. – Он поглядел на Эмили, которая к тому времени успела забраться к нему на колени, и нежно погладил ее по голове.
– Ну, это заметить нетрудно, – сказал я, и старик расплылся от удовольствия.
– Знаете, мистер Хэрриот, когда я только обосновался здесь, – он обвел рукой свое жилище так, словно мы сидели в гостиной многокомнатного особняка, – то полагал, что и дальше буду вести одинокое существование, но в один прекрасный день эта малютка вошла сюда, будто к себе домой, и моя жизнь совершенно переменилась.
– Она вас усыновила. – Я засмеялся. – С кошками такое бывает. И это был счастливый день для вас.
– Да… да… Совершенно справедливо. Мне кажется, вы замечательно понимаете подобные вещи! А теперь разрешите налить еще чашечку?
Таков был мой первый визит к мистеру Айрсону в его оригинальном жилище, но далеко не последний. Всякий раз, возвращаясь с карлессовской фермы, я заглядывал за мешки и, если Юджин оказывался дома, оставался у него выпить чая и поболтать. Говорили мы о разном: о книгах, политическом положении, естественной истории, знатоком которой он оказался, но неизменно беседа переходила на кошек. Ему хотелось досконально изучить все, что касалось ухода за ними, кормления, их привычек и болезней. Если я изнывал от желания побольше услышать о его странствованиях по белому свету, о которых он говорил мало и неопределенно, то ему хотелось знать решительно все о случаях из моей ветеринарной практики.
Однажды во время такой беседы я заговорил об Эмили первым:
– Насколько мне известно, она либо сидит здесь, либо гуляет с вами на поводке. А сама она, одна, никуда не уходит?
– Да нет… Раз уж вы об этом спросили, то последнее время она иногда гуляет одна. Но только в сторону фермы. Я слежу, чтобы Эмили не выходила на дорогу, где может попасть под машину. – Я о другом, мистер Айрсон. На ферме ведь есть коты, и она легко может забеременеть.
Он привскочил в кресле как ужаленный.
– Боже мой! Действительно. А мне даже в голову не приходило. Такая глупость… Попробую ее одну не выпускать. – Это сложно, – заметил я. – Надежнее было бы стерилизовать ее. Тогда все будет в порядке. Ведь котята здесь вам ни к чему?
