через Колумбию, в Панаме без вариантов… страна маленькая. Около конспиративки… ждали. Тут без стрельбы не обошлось. Решил тебя искать… больше некого.
— Конспиративка чья была?
— Наша, Удмурт. Наша.
— И около конспиративки тебя ждали? С этими стволами?
— Сам… удивляюсь. Найду эту с…у — лично удавлю.
— Где была конспиративка?
— В Картахене…
В общем-то, ничего нового для себя я не услышал — стандартная СНГовская разводка лохов. Выделяется она лишь суммой — четыре миллиарда долларов подвисло, да участием в этом во всем сразу нескольких стран и спецслужб — включая и участие США. Раньше на межгосударственном уровне так нагло и во весь рост не швыряли — а теперь, получается, швыряют и тут.
Тюрьма не место исправлений,
Где пил бы, срал бы, ел и спал;
А школа новых преступлений,
В которой я преподавал…
Песня, которую в восьмидесятые пели по дворам, которые были одни на всех. Пели мы, пели нынешние руководители нефтяных и газовых гигантов, которым яхта в пятьдесят метров — корыто — ведь в СССР детство было одно на всех. А потом эти ребята со дворов с блатной музыкой в душе — вышли на мировой уровень и стали участвовать в приватизационных процессах на 40–50 миллиардов — а именно так оценивался ПЕМЕКС на рынке. Но блатная музыка в душе как была, так и осталась.
Кому должны, тому прощаем,
Попал в тюрьму — меняй жену.
За стукачом топор гуляет.
За всё легавым отогну…
Что делать? А хрен его знает, что с этим делать, честно говоря. Американцы — они при всех своих немерянных возможностях в чем-то наивны как дети. Они не представляют, например, что генеральный директор компании с капитализацией под 50–70 ярдов гринами, и это еще мало — может на них, американцев, обидеться так, что даст команду найти контакты с Аль-Каидой и передать ей скажем ядрён-батон. Тупо отомстить. Американцы же, как думают — вот, есть бизнес, есть правила, есть суд — их суд и суду надо подчиняться. Отжали у тебя четыре ярда внаглую — склони выю и дальше арбайтен-арбайтен. А когда у них в оборотку чего-нибудь рванет на Манхеттене — будут хвататься за все места и орать: «Как оно такое могло случиться!» А вот так и могло. Потому что гендир — по сути так и остался в душе блатным пацаном с Лиговки. За все легавым отогну…
И пытаться это исправить — бесполезно, по крайней мере, на российском уровне. Потому что детство у нас было одно на всех, понимаете?
Значит, надо исправлять сейчас. Мне. Пока это возможно. Пока что-нибудь не упало на Манхеттене. Ну и заработать себе долю малую. Тоже не лишнее.
Кстати, для полноты картины — стукач этот, которого Слон давить собрался — он, скорее всего, информатор американского Минфина или IRS[7] или Минюста и в этом качестве находится под защитой американского закона вне зависимости от своего гражданства. И его придавить — это по американским законам тяжкое преступление.
Но если я его найду — то тем более придавлю. Потому что по нашим, пацанским, законам закладывать своих — западло.
У меня ведь тоже было то самое, советское детство. Одно у нас оно было. Одно на всех…
Лэнгли, штат Виргиния. 15 июля 2019 года.
«И ты познаешь истину, и истина сделает тебя свободным»…[8]
Это изречение является девизом Центрального разведывательного управления США, переименованного в Национальную службу разведки, но все использовали старый и давно прижившийся термин — ЦРУ. Образованное только в 1947 году, оно быстро стало одним из крупнейших и важнейших американских ведомств, а после 9/11 основателем целой индустрии — индустрии безопасности. Индустрии, которая, как бездонная бочка, поглощала все больше и больше средств без видимого результата.
Роберт Чикофф, который сейчас парковал свой «Кадиллак» на парковке, был одним из тех, кто точно знал, почему так происходит. Почему нет результата. Он пришел в ЦРУ из МИТ, Массачусетского технологического, молодым студентом, после 9/11 он хотел что-то сделать для страны. Так получилось, что во время обучения инструкторы заметили у него задатки не технаря, а оперативника и именно в Оперативном управлении он начал свою карьеру. В нём — он его и закончил, по одной простой причине — лопнуло терпение. Будучи по натуре своей не чиновником, его тошнило от того что происходило в Управлении.
Когда он работал в Ираке, его непосредственным начальником был Хантер Томпсон. Совершенно не арабист, он год работал в Багдаде просто для того, чтобы получить необходимую запись в досье — тогда запись о службе в Ираке была такой же важной, как в восьмидесятые — запись о службе в Москве или Восточном Берлине. Томпсон, идущий наверх и собиравший команду, оценил тогда еще совсем молодого паренька, совмещавшего в себе инженерное мышление и талант взаимодействия с людьми, нужный оперативнику. Потому, когда Чикофф психанул и написал рапорт — Томпсон поговорил с начальством, и они сделали предложение, от которого Чикофф не захотел отказываться. Какое?
Начать всё с чистого листа. На ровном месте. Без бюрократии. С нормальными людьми, из двадцать первого, а не двадцатого века. Увлеченными, а не идущими на государственную службу ради расширенной медицинской страховки или, чтобы потом торговать политическим и прочим влиянием.
Чикофф первым понял всю убогость оставшейся в двадцатом веке разведки. Ее страсть к засекречиванию всего и вся. Добытая информация засекречивается, чтобы не навредить источнику, тайно докладывается политикам, превратно истолковывается политически ангажированными аналитиками. Политики долго думают, боятся что-то предпринимать — в результате или всё остается на своих местах, или что-то предпринимается тогда, когда уже слишком поздно.
Между тем большинство источников сообщают ровно то же, что можно насерфить за час в социальных сетях. Вопрос в достоверности — но сама информация, ни в коей мере не является чем-то новым и ранее неизвестным.
Кто идет в ЦРУ сейчас, из кого состоят ряды агентства? Он вспомнил про бунт, который подняли сотрудники антитеррористического центра имени Д. Буша из-за того, что в столовой в очередной раз уменьшили порции. Чем занимаются эти люди? Ради чего они сюда идут?
Есть те, кто просто хочет государственную службу, расширенную медицинскую страховку и пенсию. Есть те, кто готов отработать контракт или два, чтобы потом уйти на вольные хлеба и, используя полученные связи и доступ к разведданным, консультировать американский бизнес уже совсем за другие деньги. Есть те,
