с каждым днём всё больше и больше нравилась девушке и постепенно она впускала ту в свой ближний круг, раздвигая личные границы.
— Был на тренировке? — спросила девушка, уже заранее предвидя ответ. Парень выглядел спокойным и пах ярким ароматом геля для душа. Влажные волосы тоже красноречиво подтверждали предположение Василисы.
— Как прошло? — не дожидаясь ответа на первый вопрос, Ли́са поторопилась задать новый. Она не хотела перебивать друга, но такое поведение выдавало некую напряжённость. Девушка становилась тараторкой, когда нервничала. К тому же вопрос прозвучал двусмысленно. Его можно было отнести как к тренировке, так и ко встрече с отцом. И вероятно второй вариант беспокоил Ли́су больше всего.
— Нормально, как всегда, — голос Виталика звучал размеренно. Вальяжная поза — а он лежал поперёк кровати всем туловищем, сцепив руки под затылком, и упираясь ногами, согнутыми в коленях, в пол, чтобы не скатиться — говорила о том, что парень в благостном расположении духа и нисколько не переживает после неожиданной встречи с отцом. Чего не скажешь о Василисе.
— Как прошло с отцом? — Ли́са не выдержала и все же задала мучавший её вопрос напрямую. Она знала, что ходить вокруг да около с ним не получится. Ведь за последний год он достиг небывалого мастерства в уклонении от неприятных для него разговоров.
— Нормально всё, не переживай, — отмахнулся Виталик. А Василиса почувствовала обидный укол в груди. Он снова собирается оставить её без ответов. Будто она не его лучший друг, а так… напарник для выполнения школьных заданий, да соседка, чтобы поделиться угощением, оставшимся после празднования Нового года и Дня рождения. Или может быть и того хуже — навязчивая дочка подруги его матери. Которую и игнорировать нельзя — мама обидеться, но и подпускать слишком близко к себе нет ни малейшего желания. А то вдруг узнает что-нибудь лишнее или в душу лезть начнёт с глупыми девчачьими расспросами. Весь позитивный настрой Василисы испарился. А после того как девушка всего несколько минут назад сама себе призналась насколько дорог для неё сидящий рядом парень, обида разрасталась сильнее обычного, выходя из-под контроля, превращаясь в ядовитую кислотную горечь.
— Ты домашку сделала? Сейчас передохну и перепишу по-быстрому, — Виталик не спрашивал, он озвучивал заурядные и привычные им двоим фразы. Ели бы не его внезапная встреча с отцом, то уроки они выполнили бы сообща, как повелось за последние годы.
Но Василиса впервые рядом с Витом почувствовала себя… униженной?! Её будто использовали!
Но возможно ли такое, что вся многолетняя дружба с Виталиком, лишь плод её воспалённого воображения, с лихвой черпаемый из прочитанных былин и сказаний? Девушка неосознанно скрестила руки на груди и сильнее вжалась в изголовье кровати, стремясь оказаться подальше от парня, который сам того не подозревая, неосторожным словом ранил подругу достаточно сильно. Но, не замечая изменившегося поведения Ли́сы, Виталик, погружён в свои собственные размышления, а возможно, как водится, у парней, просто не придающий большого значения девичьим переживаниям. Ведь, как известно, девушки и женщины абсолютно всех возрастов любят размышлять и переживать абсолютно обо всём на свете, начиная от сломанного ногтя на пальце или что завтра нечего надеть, заканчивая всемирным потеплением, грозящим экологической катастрофой в планетарных масштабах или же всемирным похолоданием, предвещающим новый ледниковый период. В общем, он, спокойно поднявшись с кровати, достал из рюкзака и разложил на письменном столе свои и её тетради, и удобно устроившись за этим же столом, принялся сосредоточенно переписывать.
В то время как Василиса в своей голове за эти недолгие минуты успела накрутить такой клубок ядовитых мыслей, что прикоснись к ним невзначай Виталик, его пальцы моментально бы разъело до самой кости вся девичья кислотная горечь. Девушка замерла истуканом и от собственных шокирующих саму себя предположений сидела, не шевелясь, так как ей даже дышать было больно от обиды и унижения.
Возможно, именно это несвойственное поведение для привычно живой и любопытной Василисы, заставило Вита поднять голову от тетрадей и более пристально рассмотреть подругу. То, что он разглядел в её лице и застывшей позе, заставило парня сначала недоумённо вскинуть брови, а затем нахмуриться. Моментально воскресив в памяти последние минуты встречи, Виталик пытался сообразить, что заставило девушку, встретившую его вечером необыкновенно широкой и тёплой улыбкой, которая отогрела его душу лучше весеннего солнца после холодной зимы, так сильно преобразиться, причём в отрицательную сторону. Но прокрутив в голове их последний разговор, он совершенно ничего не понял. Не зная, что и думать парень вскочил и присел боком рядом с Василисой, зажав её хрупкую ладонь между своими. Рука оказалась ледяной, что подтвердило догадки парня о ненормальности происходящего, но не внесло хоть малейшей ясности.
У Виталика неожиданно пересохло в горле, он силился произнести звук, но у него никак не получалось протолкнуть его из горла наружу. Парню пришлось прочистить саднящее горло прежде чем он выговорил, стараясь как можно сильнее смягчить голос:
— Лисёнок, что случилось? — он сильнее наклонился к девушке, пытаясь хоть что-то разглядеть в её лице. Но кроме каменной застывшей маски ничего не увидел. Она же молчала.
— Малышка, пожалуйста, расскажи, — он подождал ещё немного, но девушка не отвечала и похоже дышала через раз. Виталик наконец осознал, что возможно он и есть причина странному поведению подруги. Не на шутку испугавшись, он взял её за плечи и потряс, зовя по имени. Ему молодому крепкому парню, натренированному боксёрскими спаррингами, казалось, что он лишь слегка встряхнул Василису. Тогда как на самом деле девушка почувствовала тряску такой силы, что зубы несколько раз клацнув едва не раскрошились, а голова лишь по счастливой случайности осталась на положенном для неё месте, ведь судя по силе сотрясения по всем законам физики шея должна была просто переломиться между позвонков. Зато девушка моментально вышла из своего ступора и одарив парня взглядом «сейчас-я-буду-убивать» открыла рот, чтобы вылить на него скопившееся негодование:
— Ты что творишь идиот, чуть шею мне не сломал, — она грубо отпихнула тяжёлые ручищи со своих плеч и начала разминать заднюю часть шеи, до сих пор простреливающую острыми болезненными спазмами.
Виталик, покраснев, смутился, но моментально обрадовался достигнутому эффекту. Главное, что она больше не смотрела на него пустыми глазами, уставившись в одну точку, почти не моргая и не дыша.
— Дай я сам, — он притянул девушку к себе, разворачивая спиной. Василиса вяло отмахивалась от его рук, практически не оказывая сопротивления, и сердито ворчала:
— А зубы ты мне тоже разминать будешь? Я думала, они все разом вылетят вместе с откушенным языком, когда верхняя и нижняя челюсть
