Книга Праведник - Лорен П. Ловелл

Она пропадает из виду как раз в тот момент, когда подъезжает черный Рэндж Ровер и паркуется в нескольких парковочных местах от меня. Быстрый взгляд на номер подтверждает, что это один из моих парней. Либо Томас, либо Лиам. Мой Ягуар, как и блестящий Рэндж Ровер, выглядит совершенно неуместно в этом захолустье. Если у них есть хоть какие-то мозги, они это поймут. Поэтому я завожу двигатель и переключаю фары на дальний свет, прежде чем трогаюсь с места. Моя грудь сжимается, и отвратительно примитивное ощущение начинает подбираться к горлу. Ревность, зависть, гнев. Потому что теперь они могут наблюдать за ней, а я нет. Это чувство пробирается под кожу, заражая меня изнутри, как болезнь.

Я звоню Джейсу, пока темные улицы Лондона проносятся за моим окном. Он отвечает после нескольких гудков, запыхавшись.

— Да.

— Отзови своих людей от Иден Харрис.

Многозначительная пауза, несколько вдохов и выдохов.

— Почему?

Я вешаю трубку.

Бывает так, что я побуждаю Джейса задавать вопросы, но не в этот раз.

Глава 7

Сейнт

— Простите меня, Отец, ибо я согрешил, — выдыхаю я, крестясь. — Во имя Отца и Сына, и Святого Духа, прошла неделя с моей последней исповеди.

— Поведай мне свою исповедь, дитя, — скрипучий голос доносится из темноты.

Я колеблюсь, не в силах подобрать подходящие слова.

— Я отстранился от ангела.

Несколько минут тишины.

— Каким образом?

— Она просила меня о помощи, а я ей отказал. Теперь она посещает меня во сне и наблюдает за тем, как я горю.

— Почему ты отказал ей в помощи?

— Чтобы спасти ее, — шепчу я. И это правда. Я позволил Иден уйти, потому что мне что-то помешало заставить Джейса избавиться от нее. Значит, я действительно спас ее, не так ли?

— Прочти три раза Богородицу…

— Это… это что-то значит? Нечто большее? Это послание?

— Пути Господни неисповедимы. Он испытывает нас, — священник ерзает, и старая деревянная скамья скрипит под его весом. — Отец милосердия, Бог, через смерть и воскресение своего Сына примирил мир с собой и послал Святого Духа среди нас. Для прощения грехов, через служение Церкви я освобождаю вас от ваших грехов во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь.

— Аминь.

Выйдя из исповедальни, я направляюсь к выходу. Обычно после исповеди мне становится легче, будто я еще на месяц умилостивил Бога и попросил прощения за то, кем являюсь. Но не в этот раз. Этого не достаточно. Я чувствую. Это гнетущее чувство, недовольство Господа накрывает меня толстым душным одеялом. Я не прощен, и никакая исповедь не сможет исправить этого.

Сев в машину, я мчусь по лондонским улицам по тому же адресу. Я ничего не могу с собой поделать, ночь за ночью. Это как зависимость.

Я въезжаю на парковку, заставленную разбитыми машинами и несколькими мопедами. В одном конце находится дорожка, ведущая к возвышающимся многоквартирным домам, зияющими уродливым пятном на фоне ночного неба. Припарковав машину, я выхожу. Пульсирующий ритм музыки доносится откуда-то надо мной, из одной из верхних квартир. Плач ребенка. Вдалеке глохнет машина, визжат шины. Слишком громко работающий телевизор перебивает разговор на повышенных тонах. В этом месте, как в жужжащем улье, сконцентрирована активность самого нежелательного вида человеческого существования.

Запах отчаяния тянется, как ядовитый туман. Холодный воздух охватывает меня, увлекая за собой аромат мусора и городских выхлопных газов. Вдалеке гудит транспорт, смешиваясь со случайными гудками и сиренами.

Я скрещиваю руки на груди, плотнее закутываясь в тяжелое пальто.

Многоквартирные дома возвышаются передо мной, как уродливое светящееся чудовище на фоне ночного неба… И в одной из этих квартир горит одинокий свет. Одно особенное окно на пятом этаже, единственная точка в море других мельтешащих огоньков. Это одинокое окно стало моим личным смотровым экраном — крошечной лазейкой, чтобы взглянуть на единственное существо, способное подвести меня к отпущению грехов. Ее послали следить за мной, но это я наблюдаю за ней. День за днем, в течение… я не знаю, как долго это длится.

Я смотрю в окно. Жду. Благоговейный страх приковывает мои ноги к месту. Не могу сказать, сколько прошло времени, но, наконец-то, я вижу ее, словно святое явление пред грешником.

Силуэт ее фигуры показывается на свету, и я вижу, как она стягивает через голову рубашку.

Я нахожу определенное удовлетворение в ее неведении. Она понятия не имеет, что за ней следят. Такая блаженно-наивная, несмотря на то что прекрасно знает, что в этом мире существуют монстры.

Я жду, когда она уйдет или погасит свет. Но ни то, ни другое не происходит. Минуты перетекают в часы, и умиротворяющая тишина ранних утренних часов укрывает словно одеялом. Большинство других окон темнеет, но не ее. Нет, оно светится в темноте, как маяк для потерянного корабля. Меня неистово тянет к нему. Закрыв глаза, я представляю, как она сидит в своей маленькой квартирке, возможно, пытаясь забыть о своих проблемах. Может быть, она выпьет несколько бокалов вина. Возможно, она сейчас плачет. Слезы ангела. Когда чернота ночи начинает переходить в самый темный оттенок серого, я начинаю нервничать. Свет в ее окне все еще горит. Любопытство разъедает меня, и я больше не могу просто стоять на месте. Оттолкнувшись от машины, я иду по дорожке, ведущей к домам.

Поворачиваю налево в сторону "Северной башни". Вестибюль там не предусмотрен, при входе открывается просто бетонное помещение с лифтом и двумя дверями с надписями "Лестница номер один" и "Лестница номер два". Дверь лифта живописнее украшает облупившаяся краска, чем кем-то нанесенное граффити. Локтем нажимаю на кнопку вызова и жду. Ничего не происходит в течение долгих минут, пока я, наконец, не соображаю, что лифт не работает. Придется идти по лестнице. Бледно-голубая краска отслаивается от двери, а стекло выглядит так, словно оно чем-то испачкано, и мне совершенно не хочется углубляться в его изучение.