версии.
— Я? Нет. Человек, и этого достаточно.
Вот, значит, как, а раз Эдгарс не дракон, значит, и других драконов в Борджии появиться не должно.
— Зависть — плохое чувство. Тебе не кажется?
И по тому, как изменилось лицо временного стража, я поняла, что попала в самую точку.
— И почему ты не убил принца сразу, как только он попал в твою западню?
— У него оказалась истинная. А без смерти истинной…
И в этот момент я ужаснулась коварному замыслу мага. Он явно в этом был не один, но для идеальности плана им не хватало лишь наших смертей, всех троих. И даже Витторию никто не собирался жалеть, особенно после того, как и она обернулась драконом.
— Не принц чудовище, а ты! — я посмотрела на Эдгарса, испытывая ненависть.
— Признаться честно, мне все равно, Нина. Для достижения задуманного у меня есть все составляющие.
И в это самое мгновение Эдгарс активировал пассом руки ошейник на шее Тилтона Летресса.
Дракон, принюхавшись, стал наступать на меня, считая своим врагом и чувствуя во мне угрозу.
— Забавно наблюдать, как принц убьет свою истинную, жаль, я не могу досмотреть до конца. Скоро здесь станет слишком жарко.
— Согласна, но мне очень скучно одной, и жаль, если ты все пропустишь, — усмехнувшись, я активировала заклинание запрета на любое магическое перемещение.
Эдгарс дернулся создать портал, но у мужчины ничего не вышло. Я же предусмотрительно накинула на нас троих защитный купол, который мог продержаться довольно долго.
А вот продержусь ли я? Вопрос оставался открытым.
— Что ты наделала? — зашипел Эдгарс.
Я смотрела на этого человека и не могла поверить своим глазам. Лицо его исказилось в жуткой гримасе.
И в этого мужчину я была влюблена и хотела подарить всю себя?
Отвращение — вот что я испытывала к нему.
Лживый. Бесчеловечный. Боящийся высшей силы и магии.
Я предполагала, насколько возрождение драконов могло перевернуть привычный уклад жизни, но уничтожить навсегда драконов?! В этом ли спасение?
На мой взгляд, необходимо было собрать Совет. Ведь в этом мире существовала не только Борджия, но и другие государства со своими правителями и законами. Решать в одиночку подобное — невероятная глупость.
— Ничего особенного. Решила тебя никуда не отпускать, — усмехнувшись, я посмотрела на приближающуюся мощную фигуру Тилтона.
Какой он, мой истинный?
Всепоглощающей любви я не чувствовала, притяжение и невероятную заботу — да. Но это не про любовь. Возможно, если дракон обернется человеком, тогда…
И я обратилась вновь к Витте, потому что совершенно не понимала, как воздействовать на Алмазного принца.
— Витта, милая моя, подойди к маме, — я позвала девочку в надежде, что она не побоится отца и вспомнит о нашей привязанности.
И тут я услышала голос. В голове.
— Мамочка?! Это правда ты? Мамочка, мне страшно, и тут очень темно.
— Витта, я нашла твоего папу.
— Это правда? — голосок моей доченьки задрожал.
— Правда, милая. Твой папа — дракон.
— Дракон? Но как это возможно? Мамочка, почему я тебя не вижу?
— Потому что ты тоже дракон, моя милая.
—Я? — испуганно проговорила Виттория.
— Не бойся, моя хорошая. Мы справимся и поможем папе. Вам надо только обернуться в людей, но ошейник на шее твоего отца не позволяет ему вспомнить, что он человек. Я пока не знаю, как его снять. Не понимаю.
— Может, я могу его спросить? Мой папа один из сильнейших магов в Борджии. И он наверняка знает, как разрушить эту магию.
— Попробуй, милая, потому что моих сил едва хватит сдержать дракона.
Виттория в образе дракончика бросилась наперерез своему отцу. Не побоявшись. Но Алмазный принц посчитал, что она назойливая муха, мешающаяся под ногами. И, ударив когтистой лапой по маленькому дракончику, отбросил девочку в сторону.
А теперь настал и мой черед. Но мне удалось в самый последний момент увернуться.
Я загасила магических светлячков и бросилась к Виттории.
По ту сторону защиты пытался пробить мой магический купол Эдгарс, но у него это отвратительно получалось.
Вот тебе и сильный маг! Пустомеля и балабол он, а не маг. Таким не место в Борджии или в каком другом государстве.
Я подползла к Виттории. Дракончик, согнувшись, лежал у границы купола и не шевелился.
— Милая моя, мама тебя любит, очень, — и, проговорив это, я сама расплакалась.
Потому что я тоже скучала по своей маме.
Спиной я почувствовала приближение Тилтона. Вновь запустила магический светлячок. И когда я решила применить иллюзорную магию, то осознала, что не успеваю задействовать все необходимые силы. Но бросить Витторию и подставить девочку под удар я не смогла. Когда я приготовилась закрыть маленького дракончика чуть ли не грудью, произошло невообразимое.
Виттория заслонила меня собой и прокричала:
— Мамочка, живи!
Ужас — вот что я почувствовала, когда поняла, что произошло.
Коготь дракона пробил чешую Виттории, и девочка, взвизгнув, рухнула у моих ног.
Слезы солеными каплями побежали по моим щекам.
— Витта, моя малышка…
Но никто мне не ответил. Ком подступил к горлу, и я почувствовала, что задыхаюсь. Я посмотрела на дракона с ненавистью и прокричала:
— Как ты можешь? Это же твоя девочка. Наша девочка.
Слезы застилали глаза. Я склонилась над крохотным дракончиком, и с моих пальцев слетела магия, воспроизводившая образ Виттории.
Мне удалось воссоздать девочку такой, какой я увидела ее в самый первый раз.
Дракон не слышал и попробовал лапой ударить по иллюзорному образу Виттории, но, когда моя магия усилилась, копия дочки заговорила:
— Папа! Папа, мы пойдем искать алмазы?
Голосок девочки, словно звон колокольчиков, разлетелся под защитным куполом, вибрируя и становясь все громче и громче.
И тогда бусины в ошейнике Тилтона Летресса засветились все одновременно, а треск каждой из них делал взгляд дракона осознаннее и осознаннее.
— Моя Виттория!
Я услышала прорвавшийся голос Алмазного принца. Дракон сбил лапой со своей шеи сломанный артефакт, и затем он смог принять облик человека.
Яркое свечение заполнило кимберлитовую трубку.
