показалось, что это сон. Рядом с креслом стоял Севир с дымящейся чашкой в руке. От нее шел запах кофе.
- Уходи, - сказал Севир жестко. – И запомни, это мое любимое место отдыха. Никогда здесь не появляйся.
Я не успела обрадоваться его появлению, получив такую отповедь. Поспешно встала, пробормотала слова извинения и убежала в сад. В груди разлился болезненный жар, на глаза навернулись слезы. Как он может быть таким суровым! Неужели успешно борется с фальшивыми чувствами? Или умело их скрывает?
Услышав, что Севир окликает слугу, я обернулась. Альфа брезгливо показал на плед и велел вымыть кресло, чтобы избавиться от моего запаха. Я такая наивная! Думала, что публичная порка – ужасное наказание. Но то, что сейчас сделал Севир, оказалось больнее в тысячу раз!
Подобрав юбки, я быстро поднялась на второй этаж и закрылась в ванной комнате. Няня еще спала, и никто не помешал мне наплакаться всласть. Одного не учла: покрасневшие глаза и опухшее лицо выдали, чем я занималась. Правда, от няниного сочувствия я быстро избавилась, сказав, что хочу побыть одна. А Луку запертая дверь не остановила.
- Доброе утро, крошка Фанни!
Когда он появился на пороге, мне показалось, что в комнату заглянуло солнышко. Радостный, полный сил и энергии, он словно излучал свет и тепло. К сожалению, я не могла ответить ему тем же, хоть и улыбнулась сквозь слезы.
- Что случилось? – нахмурился он, едва заметил, в каком я состоянии. – Что-то болит? Где?
- Нет, ничего.
Он подошел ближе. Хотел обнять, но я шарахнулась в сторону.
- Не надо. Не трогайте меня.
- Почему? – опешил Лука. – Что произошло, Фанни? Ты обижена?
Если и так, то не на него. Хотя и на него тоже! Он обещал прийти вчера, а вспомнил обо мне только утром. Во мне боролись два желания: прижаться к Луке и показать ему, что у меня все же есть характер.
- Все в порядке. – Я вскинула подбородок. Гордость победила. – Не хочу, чтобы на ваших руках остался мой запах.
- Чего? – Лука продолжал недоумевать. – Какая муха тебя укусила? Мне нравится твой запах.
- Крошка Фанни заботится обо мне, - услышала я насмешливый голос Севира. – Это мне он не нравится.
А он зачем здесь?!
15. Гордость
Севир
Не ожидал, что обнаружу Фанни в любимой беседке. Всего-то отошел на кухню, а вернулся – и лисичка, завернувшись в плед, спит в кресле. Я не почуял ее раньше из-за резкого запаха кофейных зерен.
Не выношу, когда нарушают мое уединение. Даже Луке запрещено тревожить меня, когда я ухожу в беседку, чтобы встретить рассвет. Но Фанни, конечно же, никто не предупредил. И разве ей не положено сладко спать в своей постели?
И все же вместо раздражения я испытал умиление. Увидеть эту крошку – уже счастье. Мне ее не хватало, хоть я и сопротивлялся чувству тоски. Правда, вслед за умилением наступило разочарование. Опять ощущения, навязанные истинной связью! Я должен испытывать ненависть, глядя на красивое личико безмятежно спящей девочки.
Ее отец убил мою семью.
С годами жажда мести поутихла. Во-первых, я сдержал обещание и вернул власть. Во-вторых, снежные лисы заплатили высокую цену за предательство. А Фанни вообще смесок, ведь на ее белой шерстке есть черное пятнышко. Я должен ее ненавидеть, но… как-то не получается.
Я прогнал Фанни и нагрубил ей, для верности. А потом мучился от угрызений совести вместо того, чтобы наслаждаться прекрасным видом. И кофе горчил сверх меры.
Смог бы я полюбить Фанни просто так, без истинной связи? Сомнительно. Обычно я не обращаю внимания на девушек, даже очень красивых. Да-да, все они одинаковы. Я поморщился, вспомнив Лали. Прекрасная куколка с безупречными манерами – снаружи. И лживая стерва внутри. А ведь я на ней чуть не женился. Или простушка Софи: такая наивная… и такая злая.
Всем им нужно одно: выгодный брак и дурень-муж, исполняющий любую прихоть. А ведь Фанни уже обвинили в измене…
Ладно, с этим разберусь, как только вернемся в город. Руфина уверяла меня, что не все женщины корыстны.
- Я же не такая! – возмущалась она всякий раз, когда я клял женское племя.
- Ты – особенная, - возражал я. – А мне и так хорошо.
Увы, жену искать придется. Старейшины давят – пора обзаводится наследником. Вот они обрадуются, когда узнают, что у меня есть истинная из снежных лис!
Я немного опешил, когда матушка Мира набросилась на меня чуть ли ни с кулаками. Вот она точно ничего не боится. Знает, как я отношусь к серебряным лисам, и пользуется этим. А я действительно уважаю старость. Да и как иначе, если мы с сестрой живы благодаря тетушке Сиолине, седой ведьме, пожалевшей полудохлых лисят в зачарованном лесу.
По словам матушки Миры, я – деспот и тиран, мучающий невинную девочку. Оказывается, Фанни проплакала все утро, и – бесспорно – по моей вине.
- Нельзя так обращаться со своей истинной! – отчитывала меня матушка Мира, сверкая глазами. – Это против воли Всевышнего! Если так случилось, что вы – пара, стоит задуматься, почему именно так!
Вот сегодня и узнаю, почему…
Зайдя к Фанни, я испытал облегчение. Во-первых, достало чувство тоски. Хоть и искусственное, но вымотало так, что уже хотелось выть. Во-вторых, когда Лука единолично обхаживал Фанни, появлялась ревность: то ли к нему, то ли к ней, то ли к обоим сразу. В моем присутствии – пожалуйста! А без меня… Не будите во мне зверя.
Впрочем, Фанни и Лука не миловались, а ссорились. Из-за меня! И тем неожиданнее, что крошка закусила удила. Не думал, что когда-нибудь увижу ее такой: спина прямая, взгляд мечет молнии, а голос звенит, как колокольчик.
- Покиньте мою комнату!
- Это ты мне?! – возмутились мы с Лукой хором.
- Вам обоим.
- Фанни, милая… - забеспокоился Лука. – Успокойся.
- Здесь нет ничего твоего, - напомнил ей я.
Вот так кроткие крошки показывают зубки, стоит им немного освоиться.
- Пожалуйста, накажите меня, мессер, - вдруг тихо произнесла Фанни.
- Наказать? – растерялся я. – Но за что?
- За что хотите, - ответила она горько. – За то, что заняла ваше любимое место. За то, что испачкала ваш плед. За то, что мой запах вас тревожит. За отца, которого я даже не видела…
- Остановись,
