сень и обгорел с головы до пят. Все это время убийцу мучала такая опаляющая жажда, что он уже был готов опустошить пузырек «Слоновьих грез», но, спасенный проходящим мимо караваном, отпил всего один глоток. С тех пор Дзефирелли всю жизнь спал по двадцать три часа в сутки и сделался чем-то вроде кочующей диковины: его возили по ярмаркам на потеху публике, которая с удовольствием собиралась поглазеть на знаменитого Беспробудного Лежебоку.
V
Деревня оказалась в затруднительном положении. Услуги убийцы стоили, мягко говоря, недешево, и половину ему заплатили вперед. Вторую половину передали в качестве залога хранителю драгоценностей на другом краю пустыни. Было договорено, что сделка считается состоявшейся, только когда будут представлены доказательства убийства, а само убийство подтверждено обеими сторонами. Поскольку в случае задержки комиссия увеличивалась на один процент в месяц, хранитель был не слишком расположен к возврату денег.
– Но убийца бесследно исчез! – воскликнул селянин, отправленный за деньгами.
– Где доказательства? – потребовал хранитель.
– Как доказать, что кто-то бесследно исчез?!
– А это, боюсь, не моя забота.
Между тем безумие, охватившее деревню из-за красоты Альфиза, грозило перейти все границы. Теперь уже не только жена мясника нарочно разбивала свои кувшины, чтобы иметь повод зайти к гончару. Другие женщины делали то же самое. Даже деревенский староста однажды утром застал свою благоверную с раскрасневшимися щеками и с молотком в руках, занесенным над сервизом из сорока четырех предметов, который староста унаследовал от прабабки. А ведь жене было уже за восемьдесят!
– Остается только одно, – заявил староста. – Сын гончара должен жениться. Тогда к нашим супругам и дочерям вновь вернется рассудок.
Тут собравшиеся разругались и спорили два дня и две ночи, потому что ни один отец не желал выдавать свою дочь за Альфиза. И дело не только в его бедности. Было в нем нечто сверхъестественное: мимо гончара пролетали стрелы, ловушки загадочным образом меняли свое расположение.
– Эх вы, остолопы, да это все ветер! – кричали одни.
– Ветер тут ни при чем! – кричали другие. – И сами вы остолопы!
На исходе ночи – луна давно скрылась за вершинами дюн, а деревенский петух уже прочищал горло – ополоумевшие от недосыпа мужчины стояли друг против друга, держа наизготовку ножи, кинжалы и сабли. Только благодаря опыту старосты деревенский сход не превратился в массовое побоище.
– Пора нам соснуть, – сказал он. – Завтра я сверюсь с законом и найду решение.
Соснуть ему не удалось. Целый день и целый вечер он рылся в законах. И, когда жители вновь собрались на сход, староста сразу перешел к делу.
– Скажем, что поищем для него невесту в других деревнях.
– Помилуйте, да разве мы можем себе это позволить?! – воскликнул мясник. – Невесты из других деревень стоят дорого, это все знают. А до тех пор, пока хранитель драгоценностей не отдаст деньги…
– А я и не говорю, что мы будем искать невесту в других деревнях, – оборвал его староста. – Я говорю: мы скажем, что будем ее искать.
Воцарилось молчание.
– Но какой в этом смысл? – не понял мясник. – Устроим свадьбу без невесты? Всем известно, что это означает. Или вы забыли Масишу-Тонкую-Лодыжку?
Нет, конечно нет. Пустынные невесты сбегают нечасто. И дело тут не в вечной любви, а в длиннющей цепи, которой невесту за ногу приковывают к дому жениха за неделю до церемонии. Так случилось и с Масишей, которая была обещана цирюльнику, но сбежала благодаря своей прославленной лодыжке.
– «В случае побега невесты, – процитировал наизусть староста, – всякая деревенская женщина брачного возраста вправе выразить желание сочетаться браком с брошенным женихом, дабы избавить его от позора. Отвергнутый жених волен выбрать себе ту женщину, какую пожелает».
В толпе зароптали.
– И что, по-вашему, произойдет? – выкрикнул кто-то. – При таком-то красавце-женихе?
– Да наши дочери сбегут с ним прямо сейчас, дай только волю! – закричал другой. – Без всякой свадьбы. Да что я говорю, и наши жены сбегут!
– Да мы бы и сами с ним сбежали!
– А что, если ни наших жен, ни дочерей там не будет? – возразил староста. – Что, если в день свадьбы мы их запрем?
В толпе снова зароптали.
– Без женщин ритуал недействителен! – крикнул кто-то.
– А я и не говорю, что он состоится без женщин, – снова возразил староста. – Женщины будут. И в то же время нет. И выскажутся они без слов.
Мужчины переглянулись из-под уродливых кустистых бровей. Староста славился тем, что порой говорил загадками. Но где кончаются загадочные изречения и начинается старческое слабоумие?
Староста продемонстрировал всем большую корзину. В ней лежали одежды. Черные одежды. И подол у каждого одеяния был подвернут ровно на двадцать сантиметров и наполнен песком.
– Половина из нас переоденется в женское. А когда жених спросит, кто хочет за него выйти, ответом ему будет оглушительное молчание.
Начался переполох, вот-вот грозивший перейти в бунт. В воздухе уже витал сернистый запах мятежа, но староста недаром продержался у власти почти сорок лет. Он вынул из голенища левого сапога плетку с кожаными хвостами и острыми звездочками на концах и принялся с такой силой и гибкостью хлестать направо и налево, что уже через минуту в зале не осталось никого, у кого бы не шла кровь из носа, не была бы рассечена щека или не красовался бы синяк под глазом.
– Но в чем смысл этого маскарада? – осмелился кто-то спросить. – Ведь гончар так и останется холостяком. А мы-то хотим его женить!
Все как один повернулись к старосте.
– Смысл этого всего, – сказал староста, спокойно засовывая плетку обратно в сапог и доставая свод законов, – заключается в пункте 1232 «б».
Жизнь деревенского старосты небогата триумфами. Когда в деревне все идет хорошо, никто этому не удивляется, а когда плохо, все винят старосту. И все ноют, вечно, бесконечно ноют. То соседи участок не поделили, то муж с женой друг друга на дух не выносят. Сплошное нытье, нытье, нытье.
Всю ночь староста корпел над законами, хоть сон и жег ему глаза. Он прочел все брачные законы, потом перечел их один раз, другой, снова и снова, до дурноты. Только к утру – старуха за стеной уже кашляла, просыпаясь, – он обнаружил тот самый пункт 1232 «б».
VI
Наутро из деревни прибыл посланец. Альфиз только что перелил глину в новые формы и аккуратно перемесил, чтобы мелкий песок равномерно смешался с водой и при нагревании глина повсюду высыхала одинаково быстро.
Услыхав, что деревня нашла для него невесту и свадьба состоится через два дня, Альфиз только кивнул. Его дорогой отец умер два года назад и
