пальцами по столу.
— Не хочу. Меня нет дома, — Аня не спеша допила чай и все же поплелась к входной двери.
В глазок увидела большой букет любимых белых лилий и виновато улыбающуюся физиономию мужа. Когда уже отворила. Тот мялся на пороге и не решался войти или же чувствовал, что его не хотят впускать. Конечно. С таким-то перегаром!
— Ну, и чего тебе? — Аня скрестила руки на груди и прислонилась к дверному косяку.
— Хватит дурить. Пошли домой? — Максим протянул ей цветы.
— Хватит дурить? — с усмешкой, а глаза выдавали ярость.
— Ну, не цепляйся к словам.
— Слова. Я слышу только слова и обещания. А хочу видеть действия.
— Увидишь. Через неделю я иду к доку.
— Помнится, несколько лет назад ты уже ходил к доку. Тогда, когда меня из больницы забрал Артем. Вместо тебя, — на последнее слово особый акцент.
— В этот раз все будет по-другому.
Аня недоверчиво покачала головой. Сколько раз она уже слышала эту фразу? Десять, сто, тысячу?
— Мама! Мама! Кто там? — наперебой спрашивали Кир и пятилетняя Надя, вбежавшие в коридор. — Папа!
Кинулись обнимать Максима и за обе руки тянули его в дом. Когда тот стоял уже в квартире, Наденька взяла у него кулек с шоколадными конфетами, а Кир — букет. Галантно протянул его матери.
— Ну, из рук сына-то возьмешь? — Макс несмело улыбнулся.
Аня приняла лилии и потрепала волосы на голове у Кира. Затем дети настояли на том, чтобы напоить Максима чаем. Уже через пару часов, она поддалась на уговоры вернуться домой. Поверила, что теперь уже точно все наладиться. Возможно, зря.
39
По дороге мчалась на всех парах машина скорой помощи. Вой сирены, и резкий визг тормозов. Дорогу ей преградило большое поваленное дерево. Пришлось ехать в обход.
Старый сырой подвал. На холодном полу среди использованных шприцов лежала молодая девушка, а над ней склонился парень. Бил ее по щекам, но она не просыпалась. Его молитвы не помогали. Рыдания тоже.
Бригада врачей прибыла на место. Девушка уже посинела, а парень почти сошел с ума от горя. Слишком поздно.
— Передозировка наркотиками, — равнодушное заключение врача.
— Этого и следовало ожидать, — мать при виде остывшего трупа своей дочери не проронила ни слезинки. Никогда ее по-настоящему не любила и даже хотела оставить в роддоме. Может, стоило так и сделать?
40
— Она была беременна. Ты знал? — голос Серафимы дрожал.
До ангела-хранителя дошли слухи, что нарушился порядок отправления душ на Землю. А все из-за девушки, которая умерла раньше времени. Как минимум, одна душа осталась без тела, потому что эта особа должна была родить здорового крепкого малыша.
— Чего ты молчишь? Ты знал или нет? — Серафима перешла на крик. Затем после значительной паузы прошептала: — Ты знал.
— Ну, знал. И? — Дамиан, наконец, заговорил. — Если ты переживаешь, что теперь начнут проверять, насколько добросовестно вы выполняете свою работу, то не стоит. Виноватых искать не будут. Я обо всем позаботился. В моем отчете шефу написано, что этой смертью я решил устроить переполох на Небесах. А твой тоже это все читает. Так что, вас, скорее всего, просто призовут на борьбу с демонами. Не больше.
— Ты сейчас слышишь, что говоришь? Причем здесь это? Какие проверки, какие отчеты? — ангел ходила туда-сюда вдоль морского берега, хватаясь за голову. — Ты убил ребенка. Еще не рожденного!
— Еще не рожденного. И? — демон спокойно сидел на камне.
Серафима остановилась прямо перед ним. Пристально посмотрела в его бесстыжие голубые глаза и, задыхаясь от возмущения, произнесла:
— Мы так не договаривались.
— А что ты хотела?
— Чтобы ты нашел кого-то другого. Старика или совсем пропащего человека.
— Она была конченой наркоманкой. Или, по-твоему, это недостаточно пропащий человек? — очередь Дамиана выходить из себя.
— Она должна была родить, — особый акцент на последнем слове. — А ребенок ни в чем не виноват.
— Ты думаешь ему было бы лучше родиться? С такой матерью? Что его, по-твоему, ждало? Детский дом его ждал. Потому что она бы все равно в скором времени умерла. А, может, малой бы там оказался раньше. Эта девка оставила бы его еще в роддоме. С такой генетикой вряд ли он вырос бы хорошим человеком. Бандит и выродок. Вот кем бы он стал.
Волна с большой силой ударилась о берег и окатила Серафиму водой. С ног до головы. Длинное платье и белокурые локоны намокли.
— Да, я смотрю, ты потерял клиента, — усмехнулась ангел, даже не сдвинувшись с места.
— Я сделал доброе дело, черт возьми! И да, я потерял клиента. Так что, кто тут еще должен возмущаться?
— Добрые дела от демона? Да, уж. Ничего глупее не слышала. — Подол платья все же пришлось выжать. — Я тебе еще когда говорила, что против таких дел.
— И?
— И, если еще раз… я не смогу с тобой больше работать.
— А я так рвался! — Дамиан всплеснул руками. — Еще одного раза не будет. Я больше не буду тебе помогать. Ты меня достала.
— Чего? Да, это ты меня достал! Я и не буду у тебя больше ничего просить! Больно нужен ты мне. Твоя помощь только мешает. Сама прекрасно справлюсь.
Последняя фраза сказана не очень-то убедительно. Серафима все еще стояла неподалеку от камня, на котором сидел демон. Глубоко в душе надеялась, что он передумает, и их союз не разрушится. Возможно, Дамиан даже извинится.
— Все сказала? — демон поднялся с камня и начал медленно подходить к ангелу.
Та кивнула.
— Тогда можешь быть свободна.
— Что? — хранитель опешила от его резкого тона.
— Уходи, — Дамиан подошел к ней вплотную и заглянул в серые глаза. — Пошла вон!
Так гаркнул, что у Серафимы пробежали мурашки по коже. Да, и такой ярости во взгляде знакомого демона она никогда не видела. Извинений теперь ждать точно не стоит так же, как и того, что он передумает. Чаша терпения Дамиана переполнилась, и его великодушие закончилось. Судя по всему, действительно, ангелу придется справляться самой.
41
— Опять я все одна должна делать! Хоть бы мусор кто выбросил! — Аня стояла в дверях большой комнаты, где Кир расположился в кресле, а Макс — на диване.
Оба уставились в телевизор, и, казалось, ее даже не замечали. Тогда мать семейства встала, загородив собой экран.
— Ну, мама! Что ты делаешь? Отойди, — первым возмутился сын.
— Ань, ну, правда, брысь! — Макс жестом показал, чтобы та подвинулась.
От такой наглости мужа у Ани пропал дар речи. Она насупила брови и часто-часто задышала. Еще чуть-чуть — и из ее ноздрей повалил бы пар.
— Что ты сказал?
