– Макс! – В ее голосе зазвучали панические нотки. – Прекратите сейчас же!
Кажется, на этот раз он ее услышал. Прекратив отталкивать свою сиделку, он открыл глаза и вопросительно уставился на нее. Волосы Макса были всклокочены, и вид он имел крайне неопрятный. Неудивительно, что, глядя на нее, он покраснел.
– Этта?
– Да-да, это я. – Мариэтта быстро овладела ситуацией. – А теперь ложитесь обратно: вы устали, и вам нужно отдохнуть.
Некоторое время Макс неподвижно смотрел на нее, а потом, когда ее слова дошли до его сознания, резко лег, но его нога все еще свисала с постели. Мариэтта вздохнула и, взявшись руками за колено, потянула, но смогла лишь немного ее сдвинуть.
В это время Макс поднял голову от подушек; казалось, он был весьма озадачен ее действиями.
– Мисс Гринтри? Что это вы такое делаете? – удивленно проговорил он.
Мариэтта поспешно отпустила его ногу.
– Я пыталась...
– Вижу, что пытались. – Нахмурившись, Макс спрятал ногу под одеяло, потом откинулся на подушки и закрыл глаза.
Осторожно наклонившись, Мариэтта укрыла его грудь одеялом и надежно его подоткнула, но Макс, видимо, не собирался спать.
– Воды, – хрипло прошептал он.
Она потянулась к кувшину, который принес слуга, и наполнила стакан, а затем поднесла стакан к его губам и осторожно наклонила его. Макс стал жадно пить, но через мгновение отстранился и отвернулся.
Мариэтта помогла ему лечь на подушки и легонько пригладила взъерошенные, локоны.
– Доктор придет сегодня утром. Кажется, у вас не слишком сильный жар?
– Этта.
– Да, Макс?
– Голубые глаза и розовые губы. Розовые губы для поцелуев.
Что ж, возможно, он еще не совсем в себе.
– Спите, Макс, вам теперь нужен покой.
У Мариэтты не было уверенности, слышал ли ее Макс или нет, но он вдруг вздохнул и мгновенно погрузился в сон, а она сидела и смотрела на него, не решаясь до него дотронуться.
Дотронуться – это ведь тоже часть ее будущей профессии, о которой она до сих пор не задумывалась. Ей представлялось, что физические аспекты профессии появятся у нее естественным образом – как-никак она ведь дочь Афродиты. И все же в глубине ее сознания существовали смутные сомнения. Что, если чьи-то прикосновения ей не понравятся?
А вот прикосновения к Максу определенно действовали на нее возбуждающе, и какова бы ни была причина, ее это не могло не радовать. Она не сомневалась, что Макс станет для нее хорошим учителем.
Поскольку до прихода доктора оставалось еще очень много времени, Мариэтта опустилась обратно в кресло и попыталась устроиться поудобнее. Ее дыхание замедлилось, и в следующее мгновение она заснула.
Голова Макса ужасно болела, и он изо всех сил пытался не поддаться тошноте, которая наконец начала отступать. Тогда он начал кое-что вспоминать. Сперва он пришел в «Клуб Афродиты» и некоторое время побыл там, а потом вышел на улицу. Ему вспомнилось ощущение того, что с ним рядом кто-то есть, и потом темнота. Кажется, его ударили, и, судя по ужасной головной боли, нападавший имел серьезные намерения. Вряд ли это было что-то личное; скорее нападавшего обманула внешность Макса, и он нацелился на кошелек богатого джентльмена.
Но откуда тогда эти большие голубые глаза, смотрящие прямо на него. Мариэтта Гринтри? Верно, это она была здесь ночью. Макс вспомнил руки, прикасавшиеся к его груди, и ее голос – настоящий бальзам от всех невзгод. Или это был только сон?
Макс с трудом открыл глаза и увидел Мариэтту: свернувшись калачиком, она мирно спала в кресле. Красно-зеленое платье скромно укрывало ее, а раскрасневшаяся щека опиралась о согнутую руку. Растрепавшиеся пряди волос ниспадали на лицо, и весь вид ее показался ему беспомощным и чистым.
Неужели она в самом деле дочь Афродиты? Макс недоверчиво покачал головой и тут же почувствовал, как у него заболели виски. Пульсация возобновилась. Снова проклятая боль. Это просто отвратительно.
Он громко застонал, и Мариэтта приподняла голову, а затем выпрямилась и сладко потянулась, словно котенок после освежающего сна.
И тут Макс с беспокойством понял, что начинает воспринимать Мариэтту Гринтри именно так – невинной и нуждающейся в его защите, а вовсе не в качестве дочери владелицы борделя или девицы с позорной репутацией.
Между тем большие голубые глаза неотрывно смотрели на него, и в их глубине росло смущение.
– Голова болит, – с сожалением проговорил он, и это была чистая правда.
– Бедняжка! – Мариэтта положила руку ему на лоб. В ее прикосновении было нечто столь целительное, что Макс тут же почувствовал себя лучше. А может быть, его настроение улучшили запах ее кожи и полнота ее груди, туго обтянутой лифом? – Вы помните, что произошло?
Макс попытался сосредоточиться, но не успел ответить – Мариэтта сделала это за него.
– На вас напали, посыльный нашел вас на улице. Потом Добсон принес вас в «Клуб Афродиты» и послал за доктором, чтобы тот обработал и зашил вашу рану. Утром доктор придет и осмотрит вас.
Она по глазам поняла его следующий вопрос, так что ему даже и не потребовалось его задавать.
– Доктор решил, что не следует вас трогать, чтобы вам не стало хуже, и поэтому посоветовал оставить вас на ночь здесь.
– А вы? Вы тоже остались? – Его голос был хриплым от долгого молчания.
– Кому-то надо было за вами присмотреть. – Мариэтта сжала руки на коленях, как будто ожидая выволочки.
Макс предположил, что вел себя как-то необычно во время полета на шаре, а может, слегка ошеломил ее своим поведением внизу, когда пытался купить ее услуги. Впрочем, Мариэтте Гринтри было чего опасаться, ведь он далеко не всегда был так вежлив и предупредителен, как учила его мать. Отец же всегда внушал ему, что он наследник герцогского титула и от него ожидается некоторое высокомерие. Теперь, когда герцогский титул ему больше не принадлежал, от высокомерия все равно было трудно избавиться.
– Благодарю вас, – проговорил он так вежливо, как только мог, и закрыл глаза.
Мариэтта наклонилась к нему так близко, что Макс услышал ее дыхание. Кажется, он удивил ее, и это было настоящим подвигом. Вряд ли прежде кому-то удавалось смутить Мариэтту Гринтри, обладающую ясным бесстрашным взглядом и непоколебимой решимостью. Несмотря на головную боль, Макс почувствовал, что губы его складываются в улыбку.
– Вы хотите пить? – тут же поинтересовалась Мариэтта. – Вам воды или бульона?
Бульона? Боже милостивый.
– Благодарю вас, нет, – решительно произнес Макс. – Просто я хочу домой. Позвоните слуге, пусть сходит за каретой, и я больше не причиню вам никаких хлопот.
Мариэтта недоверчиво рассмеялась. Неужели он думает, что она усадит его в наемную карету и отправит домой лишь потому, что он ей так велел?
