они под благовидным предлогом выперли меня из кухни, закрыли дверь и о чём-то долго разговаривали. А я нашла в книгах набор открыток про Баргузинский заповедник и сделала несколько набросков зверей — природа как раз соответствующая. Нашёлся, кстати, там же и набор открыток с видами Москвы, и даже поезд подъезжающий в нём был — не думаю, что за два прошедших с момента издания года вид пассажирских поездов как-то сильно изменился. Так что я рисовала. Это было более безопасно, чем прямо сейчас черновики писать, хотя идеи кой-какие у меня были. Сидела я, по ходу дела крутила всякие мысли — гоняла, так сказать, свой керосин…
Всю последующую неделю я ходила в библиотеку как на работу — во вторую смену. По-моему, я даже несколько достала своим постоянным присутствием Анну Дмитриевну, так что решила не злоупотреблять пока её терпением, поблагодарила и объявила, что не буду более ей досаждать. Но взамен попросила комплект учебников для начальной школы.
Анна Дмитриевна посмотрела на меня долгим взглядом.
— Вы же понимаете, что учителю физкультуры нужно иметь комплект учебников — иначе как же он будет готовиться к занятиям в группе продлённого дня? — железно аргументировала я.
— Так это для мамы? — подняла она брови.
— Конеч-чно!
— Ну, тогда ладно.
Я забрала пачку учебников и пошла к маме. Только спустилась из библиотеки в вестибюль — Татьяна Геннадьевна мне навстречу.
— Здравствуйте!
— Здравствуй, Олечка! — она хотела пролететь мимо.
— Татьяна Геннадьевна, у меня к вам очень серьёзный вопрос.
Она резко затормозила:
— Слушаю.
— Татьяна Геннадьевна, я хочу сдать экзамены за начальную школу. Как это можно сделать?
Она слегка нахмурилась и поджала губы:
— А мама знает, что ты пошла ко мне с таким вопросом?
— Пока нет.
Она посмотрела на стопку учебников, которую я временно пристроила на лавочку:
— Это ты для этого взяла?
— Нет, это для мамы. Ей же нужен свой комплект учебников, как она будет с детьми уроки делать?
— М-гм, — она постучала носком туфельки. — Хм. Знаешь что, пойдём ко мне в кабинет? Поговорим.
— Пойдёмте.
— Давай-ка я тебе помогу маленько, — она взяла мою пачку и поцокала вперёд.
Кабинет у Татьяны Геннадьевны находился на втором этаже и, на удивление, во вторую смену стоял пустым — редкость чрезвычайная. Или, может, это специально, чтоб ей отдельный кабинет завуча не выделять?
— Садись, — она кивнула мне на парту, стоящую впритык к её столу, и села сама. — Смотри, Оля. Я убедилась, что ты очень хорошо читаешь. Но этого недостаточно, чтобы пройти аттестацию за все три класса начальной школы, программа очень большая… — минут пять (очень терпеливо) добрая Татьяна Геннадьевна разъясняла мне сложности школьной жизни.
— Здо́рово, — сказала я. — А есть какие-нибудь проверочные работы или контрольные, которые можно написать, допустим?
Чтоб доказать всем, что ты — не олень? — мысленно добавила я.
Завуч посмотрела на меня с любопытством.
— Хорошо. Вот, смотри, я как раз получила контрольные по математике, за первое полугодие. Я просто покажу тебе, сколько тут заданий… — она развернула передо мой листочек со штемпелем.
— Вам один вариант решить или два? — со всей пролетарской честностью глядя учительнице в глаза, спросила я.
— Хорошо, давай, попробуй решить первый, — она протянула мне двойной листочек.
Я посмотрела на заголовок.
— Давайте не будем мучиться и сразу третий класс возьмём?
Татьяна Геннадьевна с сомнением взяла у меня листок и выдала другой, а с ним — чистый.
— А для черновика дадите?
— Держи.
Особо я не торопилась, да, честно говоря, чего там торопиться-то, третий класс…
Татьяна Геннадьевна следила за мной со своего места, потом встала, подошла, заглянула сбоку — быстро куда-то вышла. Вернулась она спустя буквально минуту, когда я уже дописывала последний ответ к дополнительному заданию со звёздочкой. Чувствовала я себя при этом, как тот пацан из старого «Ералаша» (семиклассник он там или типа того, который к первоклашкам пришёл и: «Я тут всех умнее!»).
Татьяна Геннадьевна влетела в кабинет, а за ней — ещё одна учительница, возрастная уже. Валентина Акимовна. Помню её, она нашу Таню учила (о, и сейчас учит), очень строгая тётя, но сильный педагог.
— Всё, — я отодвинула от себя листок.
— Смотри! — Татьяна Геннадьевна схватила его и затрясла перед лицом Валентины Акимовны.
— Да погоди же, дай проверю, — та вынула у неё из рук листочек и нацепила на нос очки, которые висели у неё на груди, на специальной цепочке. Лицо пожилой учительницы сделалось суровым. Она прошла лист до конца, перевернула: — Сама⁈
— Да!
— Не верю! Ну-ка, — она схватила со стола новый чистый листок и шлёпнула передо мной, — решай второй вариант!
Я пожала плечами. Второй — так второй.
Когда я второй раз отодвинула листочек, Татьяна Геннадьевна сдавленно воскликнула:
— Двенадцать минут!
— Проверим! — сурово осадила её Валентина Акимовна и снова надела очки.
Потом они уставились на меня вдвоём.
— Можно, конечно, придраться вот тут к оформлению, — Валентина Акимовна потыкала пальцем в мою писанину.
— Валя! — укоризненно всплеснула руками Татьяна Геннадьевна.
— Мда. А русский?
— Проверим?
— Погоди, я детей отпущу.
Она ушла и вернулась с ещё одной дамой, похожей на добрую волшебницу Виллину из Волковских сказок. Та села за соседнюю со мной парту. Её тоже помню, обалденная учительница, подружку мою в начальных классах учила и у нас заменяла несколько раз. Лидия Андреевна, кажется.
— Что, диктант? — спросила она.
— Давайте, — согласились все, выдали лист в линейку и начали мне диктовать.
Примерно посредине диктанта в дверь застучали, просунулась мамина голова и ввалилась она сама. Мама, видать, собиралась громко вопросить: «А что случилось?» — но Валентина Акимовна строго сказала: «Ч-ш-ш!» — и показала глазами на свободную парту.
Потом Лидия Андреевна, мягко улыбаясь, задавала мне каверзные вопросы типа «а почему ты это слово написала вот так, а не вот так?» Потом возникли ещё какие-то слова и ещё вопросы, и три учительницы многозначительно переглядывались между собой на мои ответы, страшно напоминая мне тройку ведьм.
— Да, в начальной школе ей делать нечего, — Валентина Акимовна сняла очки и переплела на груди руки, сразу сделавшись похожей на памятник Ришелье. — Проверить более детально, но садить даже в третий класс, я считаю — бессмысленно.
— Запрос придётся делать в районо, да, Таня? — спросила Лидия Андреевна и недовольно поджала губы. — Разрешат ли нам? Волокитчики…
Татьяна Геннадьевна согласно покивала:
— Хорошо, девочки, давайте я с мамой поговорю, — две пожилых учительницы ушли, а мама подсела ближе. — Видите ли, Галина Николаевна, сегодня Оля обратилась ко мне с вопросом, можно ли сдать экзамены за начальную школу… в ускоренном порядке, так скажем.
— Оля⁈ — страшно удивилась мама.
— Да. И видите, какой спонтанный у нас получился…
— Консилиум, — подсказала я.
— Да, — засмеялась Татьяна Геннадьевна. — Так вот. Несмотря на высокий уровень знаний, вы должны понимать, что экстернат… не очень одобряется. Требуется особое распоряжение главы районо. Или даже выше. Я, конечно, попытаюсь обратиться, но… Возможно, что нам даже и не разрешат принимать такие экзамены. Это уже от облоно* зависит. Скорее всего, вас пошлют в другую школу. Если вообще разрешат сдавать. А Оле сколько лет?
*Районо — районный отдел
народного образования,
облоно — областной.
— Шесть будет в феврале, — растерянно сказала мама.
— М-м! Ещё только будет! — Татьяна Геннадьевна прикусила губу и покачалась на стуле. — Давайте вот как. В феврале мы начинаем набор на следующий учебный год. Как только Оле исполнится шесть, я включу вас в списки — в порядке исключения. К себе вас возьму, я как раз первый класс набирать буду. Но только — никому! Позже октябрьских не берём уже, а у вас — февраль!**
**Принимались в первый класс
только дети, которым
уже исполнилось семь лет
или должно исполниться
в ближайшие два
после первого сентября месяца.
Мама сделала большие глаза и заговорщицки закивала.
— И я постараюсь вопрос с вашим экстернатом пробить, — Татьяна Геннадьевна сложила руки замочком. — А ваша задача: к сентябрю освоить программу на зубок!
Школьную ограду мы прошли молча. И дорогу перешли молча. И только потом мама сказала:
— Ну, ты даёшь. Не могла меня сперва спросить?
Я пожала плечами, хотя, наверное, в шубе это было малозаметно.
— Знаешь, оно как-то внезапно получилось.
Мама только вздохнула.
Бабушка
