его руки касаются холодных листьев, а затем чего-то неприятного, а дальше пустота. Звуки улицы стихли, и Генри слышал только биение своего сердца. Парень открыл глаза, но ничего не увидел. Он стоял в кромешной тьме. Ноги задрожали, ладонь прикрыла рот, сдерживая крик.
— Генри. — раздался где-то сзади знакомый голос.
— Аластар! — дрожащим голосом позвал Генри. — Я ничего не вижу!
— Успокойся. — промурлыкал кот. — Ты в своём самом страшном страхе.
— Что?! — воскликнул парень, впадая в шок.
Ему начало казаться, что он упадёт в обморок. Он опустился на колени, и рука задела что-то мягкое. Парень вскрикнул.
— Это я. — отозвался Аластар.
В этой темноте даже его ярких глаз не было видно. Генри сжал спину кота.
— Что это значит?
— Чтобы попасть в мир Хэллоуина надо переродиться, а чтобы переродиться надо пройти через что-то плохое, через то, чего ты боишься. — объяснил кот.
— Аластар… — жалобно проскулил Генри. — Я не понимаю ничего. Мне чертовски страшно, и я хочу обратно.
— Генри, я бы не повёл тебя сюда, если бы не был уверен в том, что ты справишься.
— Может ты и веришь в то, что я справлюсь, но я не верю! — сорванным голосом прокричал Генри.
Слёзы подступали, и он был готов разрыдаться, всё равно здесь кромешная тьма и ничего не видно.
— Вот именно. — голос чёрного стал мягче.
Он коснулся мокрым носом уха Генри, отчего тот содрогнулся.
— Поверь в себя.
— Я не могу, Аластар. Я же человек, в конце концов.
— Ты — человек и это главное. Люди могут бороться со своими страхами, в этом их преимущество. Я видел тысячи людей, и каждый из них чего-то боялся, но что меня восхитило — они продолжают жить и борются каждый день, иногда даже не замечая этого. Лучший способ побороть страх — встреться с ним, и это уже будет победой.
Генри сглотнул и вытер слёзы с щёк.
— Может Аластар и прав. Что-то начать делать намного лучше, чем просто сидеть. Если уж и встречать свой конец, то сидя в седле.
Генри встал в полный рост.
— И что мне делать? — спросил он.
Неожиданно зажегся какой-то свет. Парень зажмурился. Он не был очень ярким, но непривыкшим глазам было неприятно. Пустота стала исчезать, и перед Генри образовалась лестница с лампочкой над ней, которая качалась и слабо освещала первые ступеньки. Генри сделал шаг назад и наткнулся на стену. Эту лестницу он хорошо знал, поскольку избегал всеми возможными способами.
— Это же подвал в моём доме. — пролепетал он.
— Так, — протянул Аластар. — ты боишься своего подвала?
Генри теперь видел кота и отвёл взгляд в стеснении.
— Спустись туда.
Генри от всего пережитого издал смешок с нотками визга.
— А ты пойдёшь со мной?
— Да. Для этого и нужны фамильяры. — улыбнулся Аластар.
Генри сделал шаг к лестнице. Внизу висела зловещая тишина.
— Чёрт. — хныкнул парень и ступил на первую ступеньку.
Та непривычно скрипнула, и Генри показалось, что этот скрип прогремел на весь мир, как ядерный взрыв. Аластар ступил на неё же, и скрип повторился. Генри сжал пальцы в кулаки и стал спускаться не оборачиваясь. С каждым шагом свет покидал его, и поглощала тьма. Через пару ступеней он полностью погряз во мраке, но продолжал спускаться, напивая про себя «Возвращайся блудный сын»4.
Вдруг под ногами кончились ступени, и Генри пошатнулся, чуть не упав.
— Я внизу. — прошептал парень. — Аластар!
Но ответа не было. Генри сжал челюсти и выставил вперёд руки. Ничего.
— Что мне делать?! Что?! Боже!
Неожиданно в голове вспыхнули строки песни «Беги, мальчик, беги»5.
— Мы пели эту песню 4 июля, когда шли по городу с флагами и транспарантами.
Генри зарычал в воздух и побежал вперёд с открытыми глазами, придерживая фуражку, чтобы та не спала. Он почувствовал, как сыреет воздух и дует ветерок. Вспышка. Парень словно вылетел из трубы и упал на землю. Всё тело горело, руки жгло, голова гудела. Он согнулся пополам и закричал. Боль ушла так же неожиданно, как и появилась. Генри почувствовал, как его отпускает. Это был тот желанный вздох спокойствия и облегчения, который ему не удавалось сделать всё это время. Парень открыл глаза и увидел под ладонями траву. Она была тёмно-изумрудного цвета и совершенно сухая. Генри выпрямился и стал шарить глазами по округе. Он сидел около точно такого же забора, как в его мире, только перед ним не было парка, а поляна с зелёной-зелёной травой, кое-где торчали маленькие белые цветочки. За поляной виднелись дома.
— Чёрт возьми! — воскликнул Генри. — Это же Уоррен!
Эти дома он знал, ведь каждый день проходил мимо них. Он огляделся ещё раз, думая, не произошла ли ошибка. Она никак не могла произойти, потому что этой поляны в его Уоррене и в помине не было.
Вдруг сзади послышалось шуршание. Генри обернулся и увидел Аластара.
— Ах, ты, паршивец! Что это всё значило? Я оказался там, внизу, а тебя и след простыл! — начал возмущаться Генри.
Аластара его слова не волновали, он с восхищением смотрел на Генри.
— Я был прав. — прошептал он.
Генри прервал свои обвинения и вопросительно посмотрел на кота. Аластар подошёл к нему и стал тереться об его ноги, громко мурча.
— Аластар? — смутился Генри. — Что-то не так?
Кот оторвался от своего занятия и промолвил:
— Ты переродился. Ты ведьмак, а я твой истинный фамильяр.
Генри ошеломила эта новость. Когда Аластар заговорил об этом в первый раз, Генри просто посчитал, что такого не может быть, чтобы он оказался каким-то там колдуном.
— С чего ты взял? — всё ещё не верил парень.
— Я чувствую нашу связь. Она возникла, как только я потерял тебя из виду там, в темноте. Ты чувствовал, как горело твоё тело?
Генри кивнул, смотря на свои руки.
— Это было перерождение.
— И что я теперь могу выделывать всякие магические штуки? Типа наколдовать пиццу из воздуха?
— Всему нужно учиться. — ответил кот.
Генри хмыкнул. Он поднял глаза и от удивления положил руки на затылок. Парень увидел гигантскую луну. Не просто большую, а нереально огромную. Одна её часть скрывалась за верхушками деревьев. Остальное небо усеяли звёзды. Их было так хорошо видно, и они так ярко светили, что в глазах рябило.
— Прекрасно. — прошептал Генри. — Это восхитительно. Я словно попал в сон, где всё удивительное и нереальное. Будто это один из фильмов Тима Бёртона.
Аластар довольный тем, что Генри всё нравиться, сидел около его ног и вспоминал, как совсем недавно он смотрел на это небо и чувствовал только одиночество, а сейчас он ощущал
