у самих уволенные скандалисты свободно прогуливаются по коридорам офиса… Да, надо будет этот вопрос поднять… И тоже потом, после окончания испытательного срока, аккуратненько. Нет ничего глупее, чем ссориться с сб в самом начале трудового пути…
Коробкин набирает обороты, я не препятствую, кивая в нужных местах. А сама быстренько сочиняю страшный документ об утере пропуска и диком штрафе за это.
Коробкину плевать, что я первый день на рабочем месте, ему надо, чтоб выслушали. Орет, размахивает руками, угрожает.
Я киваю, жду, пока прокричится, попутно распечатываю приказ о штрафе, его трудовой договор, где подчеркиваю нужные пункты, и еще один интересный документ, который, очень надеюсь, сейчас пригодится.
Слышу, как голос скандалиста сипнет, и понимаю, что это — явно мой шанс.
— Я вас выслушала, Алексей Петрович, — спокойно отвечаю заткнувшемуся мужчине, когда у него в горле окончательно пересыхает.
Коробкин больше не может кричать и панически оглядывается по сторонам в поисках кулера с водой. Он еще не закончил, но ресурсы лужёной глотки уже явно истощены.
— К большому сожалению, чтобы вы могли подать на фирму заявление в трудовую инспекцию, у вас должны быть у самого соблюдены все пункты договора… Потому что в ином случае ваше заявление отклонят…
Блефую, но кто поймет?
— О чём, ты говоришь?! — хрипло возмущается Коробкин. — У меня всё соблюдено.
Ну конечно…
Просматриваю многочисленные докладные на него, жалобы, доказывающие, что Коробкин очень плохо работал, за что, собственно, и вылетел.
Насколько понимаю, доставка продуктов по точкам в центре города лежала именно на нём, и что-то у него тут не срослось.
Очень плохо, что по каждой жалобе нет приказа о депремировании или штрафе, потому что в этом случае было бы куда проще. Коробкина уволили по статье, но оснований к этому нет, потому что жалобы не проведены, как положено…
И, если он ломанется в трудинспекцию, то может доставить компании и мне лично массу неприятных моментов.
Этого нельзя допустить…
Так что говорить ему про жалобы и прочее я пока не собираюсь, это необходимо провести приказом, задним числом, естественно. Нарушение, но куда деваться? Если он закусится, то придется. Но есть и другой вариант…
Он считает себя правым, пусть…
Поиграем на недочетах.
— Вы не сдали электронный пропуск в офис. Его не досчитались, у охраны была паника…
— Какая паника, что ты несёшь?
— Я серьёзно, скоро инвентаризация, каждый ключ на счету, а тут вы. Поэтому, — я делаю очень серьёзное лицо. — Вот этот вот ключ, который вы держите в руках, может испортить ваши намерения добиться справедливости в контролирующих инстанциях. Да, не принесёт никакого успеха, только потому, что фирма собирается подавать на вас в суд за воровство.
— Какое воровство?! — таращит он изумленно глаза.
— Вот видите, — лицемерно вздыхаю я, — такая маленькая деталь, незамеченная вами, а принесла столько неприятностей… Но мы можем решить ситуацию… Вы в письменном виде укажете, что не имеете к компании претензий по увольнению, а мы, в свою очередь, отзовем уже отправленное в полицию заявление о краже.
— Ах, вы твари!
— Ну зачем вы так? Каждый пропуск стоит около двадцати тысяч рублей, это сложный механизм, созданный специально для нашей компании, уникальная разработка… Понимаете теперь, какая это дорогая вещь?
— Да забери ты его!
— Я не имею права… Пропуск надо сдать как положено, в сб, а мы не можем его принять, потому что заявление уже отправлено… Да дело даже не в этом… — Я облокачиваюсь на стол и доверительно смотрю на Коробкина, — конечно, я могу забрать у вас пропуск, но заявление-то останется… И не мне вам говорить, каким пятном в карьере может стать пусть и недоказанное и даже прекращенное, но не закрытое дело о воровстве…
Коробкин открывает и закрывает рот, пучит глаза, не находя слов.
И мне хочется съязвить, что совсем недавно он с этим проблем не испытывал, используя нецензурную лексику и угрозы в отношении ни в чем не повинного человека. Меня, то есть. Не я его увольняла, но огребаю я. Будни эйчара, что тут скажешь…
— Но, если вы пойдете нам навстречу… — я делаю паузу, — то я сделаю все, чтоб заявление просто отозвать. В конце концов, оно отправлено в полицию только сегодня и есть вариант, что его еще не провели по базе и прочее…
— Так чего ты сидишь? — орет Коробкин, — звони!
— Сначала вы , будьте добры, вот здесь… Ознакомьтесь и подпишите…
Через пять минут Коробкин, основательно запуганный мной, уносится вниз, к охране, чтоб сдать им ключ , как положено по процедуре, а я бережно складываю заявление об отказе от претензий в нужную папочку.
И улыбаюсь.
Начало дня неплохое…
Наливаю себе чай, беру из вазочки сухофрукт, потому что решила перекусывать восемь раз в день полезными продуктами, и откидываюсь на спинку стула, чуть потягиваясь и мечтательно прикрывая глаза.
Все тело тянет, томно и вкусно…
И, хоть ночью я спала одна, потому что Илья после нашего невероятно романтичного свидания на качелях, неожиданно куда-то уехал, едва успев забросить меня домой и написать свой номер телефона на моем запястье, настроение на редкость мирное и благодушное даже.
Первое испытание Коробкиным я прошла с честью и даже разработала стратегию на тот случай, если он опомнится и все же решит натравить на нас трудинспекцию.
Работы впереди непочатый край, а я это люблю.
У меня — совершенно потрясающий, бешеный любовник, заряжающий позитивом и оптимизмом на целый день.
И я ему обязательно наберу… Чуть попозже. А пока…
“Привет, как дела?”
Ну, а что? Простенько и со вкусом…
“Отлично. Ничего не болит?”
“А должно?”
Нахал какой…
“Значит, не болит… Плохо старался…”
“Просто быстро все закончилось…”
Получай, наглый такой, самоуверенный… Хотя, у него есть для этого все причины…
“Нарываешься…”
“Вообще нет! Просто как-то свидание скомкалось…”
“Нарвалась”
Ух!
Трогаю горящие жаром щеки, улыбаюсь, откладывая подальше телефон и предвкушая крайне интересный вечер… Может, в этот раз он меня все же к себе привезет? На всю ночь? Ой-й-й…
Бедра сжимаются в предвкушении, но я усилием воли заставляю себя успокоиться.
Вечером покайфую и попредвкушаю, в фантазировании тоже свое удовольствие…
А пока что — арбайтен!
