диваном и пал в бою под Багдадом. Китбука-нойон из тех краев с победой и славою прибыл на служение к его высочеству.
Хулагу-хан совещался насчет того похода с государственными мужами и придворными сановниками. Каждый из них высказывал что-либо согласно своему убеждению. [Хулагу-хан] призвал звездочета |A 199b, S 457| Хусам-ад-дина, который сопутствовал ему по указу каана, чтобы избирать [час] выступления в путь и привала, и приказал ему: «Расскажи без лести все то, что видно в звездах». Вследствие [своей] близости он обладал смелостью и решительно сказал государю: «Нет счастья в покушении на род Аббасидов и в походе войска на Багдад, ибо доныне ни один государь, который покушался на Багдад и на Аббасидов, не попользовался царством и жизнью. Ежели государь не послушает слов слуги [своего] и пойдет туда, произойдут шесть казней: во-первых, падут лошади и войны захворают, во-вторых, солнце не будет всходить, в-третьих, дождь не будет выпадать, в-четвертых, подымется холодный вихрь и мир разрушится от землетрясения, в-пятых, растения не будут произрастать из земли, в-шестых, великий государь в тот же год скончается». Хулагу-хан на эти слова потребовал доказательства и взял письменное свидетельство. Бахшии и эмиры согласно сказали: «Поход на Багдад — само благо». Затем [Хулагу-хан] призвал ходжу мира Насир-ад-дина Туси и посоветовался с ним. На ходжу напали подозрения. Он предположил, что его [хотят] испытать, и сказал: «Из этих обстоятельств ни одно не случится». [Хулагу-хан] спросил: «Так что же будет?». Насир-ад-дин ответил: «А то, что вместо халифа будет Хулагу-хан». После этого [Хулагу-хан] призвал Хусам-ад-дина, чтобы он поспорил с ходжой. Ходжа сказал: «По общему признанию всех мусульман многие из великих сподвижников [посланника божия Мухаммеда] пали жертвою и то никаких бедствий не случилось. Ежели говорят, что это-де особое свойство Аббасидов, [то ведь] Тахир из Хорасана пришел по приказу Ма‛муна и убил его брата Мухаммед-Амина, а Мутаваккиля при помощи эмиров убил сын, а Мунтасира и Му‛тазза убили эмиры и гулямы и точно так же еще несколько других халифов были убиты рукой разных лиц и никакой беды не произошло».
Стихи
От речей мудреца сердце повелителя
Расцвело, как тюльпан ранней весною.
Рассказ о принятии Хулагу-ханом твердого решения итти на Багдад, походе войска из разных краев на Обитель мира,[118] взятии его и конце владычества аббасидских халифов
[Хулагу-хан] соизволил принять твердое решение о походе на Багдад и приказал, чтобы дружины Чурмагуна и Байджу-нойона, юрт которых был определен в Руме, на правом крыле из Ирбиля вступили в Мавсиль и, перейдя мавсильский мост, расположились на западной стороне Багдада в назначенное время, дабы, когда знамена наши подоспеют с востока, они вступили с той стороны. Царевичи же Булгай сын Шибана, сына Джучи, и Тутар сын Сонкура, сына Джучи, и Кули сын Урады, сына Джучи, и Букай-Тимур и Сунджак[119]-нойон — все они, [стоявшие] на правом крыле, прибыли бы к Хулагу-хану[120] от горного-кряжа[121] Сонтай[122]-нойона[123](?), Китбука-нойон, Кудусун и Элькэ на левом крыле продвигались бы из областей Луристан, Текрит, Хузистан и Баят до берега Уммана. Хулагу-хан, оставив обозы на луговье Заки Хамаданской области и назначив во главе [их] Каяк[?]-нойона, в начале месяца мухаррама 655 года [I 1257] двинулся в путь по дороге на Керманшахан и Хульван с дружинами средней рати, которую монголы называют кул. [При нем] на служении находились старшие эмиры Коке-Элькэ, Урукту и Аргун-ага, из битикчиев — Каракай и Сейф-ад-дин-битикчи, бывший мудаббиром государства, мовляна ходжа Насир-ад-дин Туси и |A 200а| счастливый сахиб Ала-ад-дин Ата-мелик со всеми султанами, меликами и атабеками Иранской земли.
Когда они благополучно достигли Асадабада, [Хулагу-хан] еще раз послал гонца с приглашением халифа. Халиф отказывался, и в Динавер из Багдада опять прибыл Ибн ал-Джавзи, привезя письма с обещаниями, посулами и просьбою, чтобы Хулагу-хан повернул назад и что-де то, что он назначит, ежегодно будут доставлять в [его] казну. |S 640| Хулагу-хан, поразмыслив и [сообразив], что халиф желает, чтобы войска повернули обратно, дабы подготовить дело восстания, сказал: «Раз мы прошли такой путь, то как можно, не повидавшись, возвращаться обратно. После приема, свидания и беседы мы с его разрешения пойдем назад». Оттуда они вступили в Курдские горы и 27 числа остановились в Керманшахане, произведя резню и грабеж. [Хулагу-хан] послал гонца, чтобы царевичи Сунджак, Байджу-нойон и Сонтай явились бы поспешно. В Так-и Кисра они прибыли на служение. Взяв в плен Эйбека Халеби и Сейф-ад-дина Кылыча, которые были в передовой рати той стороны, они доставили их на служение. Хулагу-хан пощадил жизнь Эйбека, и он согласился докладывать правду. Хулагу-хан сделал их нукерами езека[124] монголов, а эмиров отпустил с ласкою, чтобы они перешли Тигр и направились к западной [стороне] Багдада. По своему обычаю они погадали на бараньих лопатках, повернули и двинулись к западной [стороне] Багдада.
В багдадском передовом отряде был кипчак по имени Карасонкур, а некий Султанчук, родом хорезмиец, состоял в монгольском езеке.[125] Он послал Карасонкуру письмо: «Мы-де с тобою одной породы. Я после долгой беготни по немощи и нужде подчинился, примкнул к служению его высочеству, и меня жалуют. Пожалейте и вы свою жизнь, сжальтесь над своими детьми и покоритесь, дабы ваши семьи, жизнь и достояние были пощажены этим народом». Карасонкур отписал в ответ: «Какие основания могут быть у монголов, чтобы покушаться на род Аббасидов. Ведь этот род испытал на себе много такой силы, вроде чингизхановой, и основание его крепче того, чтобы содрогаться от каждого вихря. Уже более пятисот лет, как он властвует, и судьба не щадила ни одно существо, которое на него покушалось. То, что ты приглашаешь меня к молодому монгольскому деревцу, далеко от благоразумия. Путь мира и дружбы заключается в том, что Хулагу-хан, покончив с завоеванием городов и крепостей еретиков, [должен был], не идя дальше Рея, вернуться в Хорасан и Туркестан. Сердце халифа гневается на его поход. Поэтому, ежели Хулагу-хан, раскаявшись в своем проступке, отведет войска в Хамадан, мы походатайствуем перед даватдаром, чтобы он покорно умолил халифа. Быть может он и перестанет гневаться и согласится на мир, дабы прекратились сражения и битвы».
Когда Султанчук на служении Хулагу-хану доложил это письмо, тот рассмеялся и сказал: «Я уповаю на помощь творца, а не на [помощь] дирхемов и динаров. Ежели вечный господь окажет помощь и поддержку, чего мне опасаться халифа и его рати.
Стихи
