забыть или потерять.
Вскоре забрезжил свет справа на горизонте, и друзья остановились на привал. Они доели оставшиеся сухари из лепешек и запили водой со вкусом тины.
— Надеюсь, я правильно определил направление, и мы не пройдем мимо города, — Ур развернул карту и склонился над ней. — Сразу за Груфу начинается Великая пустыня, которая простирается на много-много шагов, за год не пройти. И там нет ни одного поселения. Великая пустыня безжизненна и беспощадна.
— Ты уж постарайся, — откликнулся Гриша. Он снял сапоги и порадовался тому, что мозоли тоже успешно заживали. — Какой хороший порошок. Из чего ты его сделал?
Ур сделал вид, что не услышал вопроса и начал копаться в своем мешке. Гриша вопросительно уставился на него и тому пришлось сдаться:
— Тебе лучше не знать.
— Э-э, теперь-то ты точно не отвертишься. Говори!
Ур поправил балахон, который теперь едва прикрывал его трусы, опустил голову и пробурчал:
— Ничего такого. Чуть-чуть этого, чуть-чуть того, щепотку одного, щепотку другого.
Гриша слишком устал, чтобы пытать его дальше, поэтому махнул рукой и лег, подложив под голову сапоги:
— Кстати, почему здесь нет тех страшных пауков?
— Это скорпионы-падальщики. Они живут колониями и только в определенных местах. Хотя даже я не знаю, как они выбирают это место.
— Падальщики? Тогда почему на нас напали?
Ур убрал карту и лег рядом, обняв одного из лирров:
— После нашей смерти, они бы подождали, когда мы начнем гнить и только тогда съели. У них нет зубов, поэтому мясо должно быть мягкое.
— Фу-у-у, — брезгливо поморщилась Назифа. — Можно без мерзких подробностей? Давайте лучше спать. Надо до темноты дойти до города.
Гриша закрыл глаза и почувствовал, как усталость навалилась пуховым одеялом, но мысли беспрестанно крутились в голове. Особенно его мучил вопрос о «Священном огне», который, по заверению Ура, ему подарили боги.
«Как включается этот огонь?»
Он вытянул руку и тихо сказал:
— Огонь, я приказываю тебе загореться, — ничего не произошло. — Я хочу, включить тебя, Огонь. Пылай!
Назифа зашевелилась, повернулась на спину и захрапела.
«Может, надо испугаться? Хотя, сидя в горящем доме, я сильно испугался. Думал, сожрут нелюди, а череп на память оставят».
Вскоре он уснул, так и не заставив «Священный огонь» пробудиться.
***
Гриша проснулся от толчка.
— Вставай, пора идти. Уже полдень, — Ур протягивал ему кружку с водой.
Назифа упражнялась в метании кинжала, лирры с интересом рассматривали раскрытую карту библиотекаря.
Друзья съели по одной сушеной сливе, запили водой и начали собираться. Гриша провел рукой по лицу и горестно вздохнул: обгоревшая на солнце кожа на носу и щеках начала слезать. В отличие от него, Назифа и Ур не получили ожогов, только чуть больше потемнели. Лирры попили воды и сами взобрались в кожаный мешок, бывший когда-то бурдюком.
— Похоже, они уже считают его своим домом, — усмехнулся Ур. — Надеюсь, мы когда-нибудь сможем отнести их к сородичам.
— Что они еще умеют? — спросил Гриша.
— Не знаю. Особо не интересовался. Не думал, что смогу увидеть их живьем.
Они шли по раскаленной пустыне, обдуваемые легким, но иссушивающим ветром. Песок стал мягче и идти стало тяжелее, будто бредешь по неглубокому снегу. Палящее солнце, золотистый песок и тишина — вот, что их окружало.
От зноя пересыхали горло и нос, поэтому постоянно хотелось пить. Вода, набранная из речушки у деревни людоедов, испортилась и завоняла. Другой воды у них не было.
— Я уже не могу пить эту гадость, — пожаловалась Назифа. — Так и отравиться недолго.
— А ты делай, как я, — сказал Гриша. — Задержи дыхание и глотай, не держи во рту.
Вскоре лирры тоже заныли:
— Пить. Пить. Хочу пить.
Гриша налил в кружку мутную зеленоватую жидкость и дал им по глоточку.
— Плохо, что здесь даже высохшего дерева нет. Я бы взобралась и посмотрела, не виден ли город.
Гриша хмыкнул и пошутил:
— А чем я не дерево. Лезь на меня, — он-то думал, что девушка откажется, но Назифа кивнула, подошла и велела:
— Присядь немного, я встану на твое колено и поднимусь на плечи. Ур, иди Гришу подержи.
Юноша не успел возразить, через секунду на него взгромоздилась тяжелая мускулистая Назифа. Он с трудом проглотил ком, который встал поперек горла, когда увидел мощные ляжки по обе стороны своей шеи.
«Она же легко может задушить или шею сломать».
— В этой стороне ничего нет, кроме песка. Повернись! — она пнула Гришу в бок, и тот дал себе зарок, что будет лучше обращаться с лошадьми. Он развернулся. Назифа приставила ладонь ко лбу и всмотрелась вдаль:
— А вот там что-то есть. Я вижу деревья и, вроде, дома. Очень далеко, не могу разглядеть.
Гриша присел, и девушка ловко спрыгнула на землю. Ур развернул карту:
— Может, это и есть деревенька у Груфу? Похоже, мы сильно влево дали.
— Что гадать? — юноша разминал затекшую шею и разболевшуюся поясницу. — Пойдем и разведаем. Заодно воду наберем.
Они торопливо зашагали в ту сторону, куда показала Назифа. Только к вечеру путники увидели верхушки пальм.
— Даже если нет воды, попьем кокосовое молоко, — обрадовался Ур.
Вскоре перед ними раскрылся оазис. На берегу овального озера густо росла растительность. Маленькие птички чирикали в кустах. Насекомые жужжали, перелетая с цветка на цветок. Троица бросилась к воде, бросая на ходу вещи.
— М-м-м, блаженство, — Назифа раз за разом набирала в ладошки воду и с наслаждением пила.
Гриша разделся догола и с разбегу нырнул в чистую прохладную воду. Лучи отражались от водной глади и неровными бликами играли на разноцветных камушка на дне. Юноша все плыл и плыл, пока не закончился воздух в легких.
— Ура-а-а! — закричал он. Эхо вернуло только: А-а-а-а-а, но как-то слишком долго оно звучало.
Ур собрал камни побольше и бросал в кокосовые орехи, висящие на пальмах, пытаясь их сбить. Назифа сидела на берегу и болтала ногами в воде. Гриша вылез из озера и бросился к кустам. После палящего солнца, вода казалась холодной, поэтому тело среагировало и кое-что сморщилось. Кусты были сплошь усеяны крупными синими ягодами.
— Ур, эти ягоды можно есть? — крикнул он.
Библиотекарь снова промахнулся и со злостью пнул дерево, отчего хрустнул большой палец на ноге.
— Ешь! — кивнул он и, хромая, побрел к Назифе. — Это желеница. Здесь ее много, наверное ветром семена занесло.
— Желеница? В первый раз слышу.
Ягоды были сладкие и тягучие, словно кисель. По вкусу отдалено напоминали крыжовник. Наевшись, Гриша снова нырнул в воду и подплыл к тому месту, где оставил одежду.
Тем временем, Назифа ловко метала кинжал в орехи, а Ур пытался ловить, чтобы они не
