Книга Трон тени - Джанго Векслер

Я… понимаю, сэр. — Она помедлила. — И… каково «наше дело» в Вордане?

— Во многом почти такое же, как в Хандаре. Король назначил меня министром юстиции.

Винтер не знала, как следует принять эту новость, а потому предпочла подстраховаться:

— Поздравляю, сэр.

— Благодарю, лейтенант, — учтиво отозвался Янус, — но, боюсь, эта должность сулит нешуточные хлопоты. Столица на грани взрыва, и чем хуже королю, тем ближе эта грань. Предполагается, что я удержу город в узде, не имея ни времени на подготовку, ни возможности узнать, кто из подчиненных работает на… моих противников.

Два последних слова вновь заключали в себе много больше, чем могло показаться. Противниками Януса в политической жизни Вордана были герцог Орланко и его приспешники — но лишь нескольким избранным, в том числе Винтер, было известно, что на самом деле это противостояние гораздо глубже. Явление подлинной сущности Джен Алхундт наглядно показало, что здесь замешаны куда более зловещие силы. Черные священники — так назвала их хандарайка Феор, юная жрица, которую Винтер спасла от еретиков–искупителей.

Понимаю, сэр. — Винтер сосредоточенно отпила глоток чаю. И хорошо представляю, насколько вам нелегко.

Следовательно, опасаюсь, мне придется много больше обычного полагаться на вас и капитана Д’Ивуара — по крайней мере, пока не прибудут все остальные.

«Бобби, — тут же подумала Винтер, — а также Фолсом, Графф, Феор и весь Первый колониальный». Не говоря уже о невзрачных дощатых ящиках, битком набитых стальными пластинами, на которых запечатлены тайны тысячелетий.

— Сэр, я сделаю все, что в моих силах.

— Ловлю на слове, — тут же отозвался Янус с легкой, едва различимой улыбкой. — У меня есть для вас поручение.

Было в его голосе нечто такое, от чего Винтер стало не по себе.

«Я не буду в восторге от этого поручения, и он прекрасно об этом знает».

— Да, сэр?

— Один из первых очагов недовольства в городе — южные Доки. Там образовалось… скажем так, сообщество докеров и других разнорабочих. На их счету уже изрядное количество инцидентов, и не без насилия. Эти люди именуют себя Кожанами.

Понимаю. — На самом деле Винтер пока еще ничего не понимала.

— Жандармы пытались усмирить эту шайку, но безуспешно. Большая часть Доков — сущий лабиринт, и проникнуть туда или отыскать там что–либо практически невозможно. К тому же Кожанов негласно поддерживают местные. Один случайный арест, сопровождавшийся, я бы сказал, наглядной жестокостью, нисколько не остудил их пыл. Здесь требуется более тонкий подход.

— Тонкий, сэр?

— Внедрение, лейтенант. Необходимо больше узнать об этом сообществе. Наши заклятые друзья из Конкордата утверждают, будто сумели заслать туда нескольких агентов, но, судя по отсутствию видимых результатов, те либо скрывают, либо намеренно фальсифицируют полученные сведения. Мне нужен кто–то, на кого я могу положиться.

— Речь обо мне, сэр? — Винтер едва не расхохоталась. — Прошу прощения, но неужели вы и впрямь думаете, будто я смогу сойти за своего в компании крепких докеров?

— Но ведь я еще не сказал вам самого интересного, — возразил Янус.

Он подался вперед, и на губах его вновь заиграла все та же смутная улыбка. Да ведь он наслаждается, поняла Винтер. Вот паршивец!

— У Кожанов имеется внутренний круг, и, судя по всему, он состоит исключительно из женщин.

— Что?

С минуту Винтер пыталась представить шайку мятежных докеров, которой командуют горластые торговки рыбой, — и потому до нее не сразу дошло, к чему именно клонит полковник.

— Что?! Сэр, вы шутите?

— Неужели же вы не сумеете выдать себя за женщину? — осведомился Янус, покосившись на охранников, что исполнительно застыли у входной двери. — Насколько я понимаю, вам уже доводилось проделывать нечто подобное.

— Я никогда не… то есть… — Винтер оборвала себя и сделала глубокий вдох. — Даже если бы я и… переоделся женщиной, это еще не значит, что я могу туда заявиться как ни в чем не бывало! Они все родом из Доков, так ведь? Я же… я же ни выглядеть, ни говорить, как они, не сумею!

— Да, вы и впрямь не слишком похожи на дочку рыбака. — В глазах Януса заплясали веселые искорки. — По счастью, есть и другой путь. Еще один очаг беспорядков — кварталы, прилегающие к Университету, те, что называют Дном. Студенты, как известно, любят поболтать, но крайне неохотно переходят от слов к делу. Время от времени те, кто сыт по горло политической говорильней, переправляются через реку и присоединяются к Кожанам. Полагаю, вы без труда сможете выдать себя за такого поборника решительных действий — и притом убедительно объяснить, отчего у вас нет ни друзей, ни полезных связей.

— Но…

Винтер никак не могла сказать то, что хотела. Не только из–за охранников, которые понятия не имели о ее тайне, но и потому, что не получалось даже найти подходящие слова. «Он хочет, чтобы я… надела платье и пошла так по улице у всех на виду?» Одна мысль об этом вызывала безотчетное отвращение: после двух лет страха быть разоблаченной вот так просто взять да и сбросить маску, которая почти приросла к лицу…

Она судорожно сглотнула.

— Сэр, я… ценю ваше доверие, но… не думаю, что справлюсь.

— Понимаю, нелегко согласиться на такое. С другой стороны, это ведь лишь маскарад, не более. Как только мы разберемся с нынешним кризисом, вы снова станете… собой.

— Я не…

— И, надеюсь, вы понимаете, — Янус подался вперед, — насколько это важно. Никому другому я не могу этого поручить. И когда я говорю, что судьба страны, возможно, зависит от того, что мы предпримем в ближайшие дни или недели, — поверьте, я не драматизирую.

Винтер закрыла глаза и промолчала. Тугой шершавый комок застрял в горле, не давая ни заговорить, ни вздохнуть.

— Есть еще одно обстоятельство, — продолжал Янус. Перед тем как покинуть Хандар, вы попросили меня об услуге. Отыскать вашу… если не ошибаюсь, старинную подругу.

— Джейн! — Она резко открыла глаза. — Вы нашли ее?

— Пока еще нет. Однако, полагаю, мы на верном пути.

— Она жива? Она не…

Насколько нам известно. — Янус предостерегающе поднял руку. Дальнейшее может потребовать времени. Я лишь хотел дать вам понять, что помню о своем обещании.

Винтер впилась взглядом в лицо полковника, такое открытое и внешне бесхитростное, с вечной полуулыбкой, что никогда не затрагивала его серых непроницаемых глаз. Янус ни за что не скатился бы до прямого грубого предложения сделки «ты мне — я тебе», однако намек в его словах был вполне