на пятнадцатое февраля «Арбат, 19:00». При этом обвёл красным всю неделю перед пятнадцатым числом. Чтобы не забыть подумать о предложении.
До встречи в ресторане «Арбат» оставалось менее недели, а Константинов так ничего и не решил. Вариант пойти в КГБ и всё рассказать он отмёл без долгих раздумий. Он представил себе, как смешно будет выглядеть его признание в разглашении государственных секретов, которое произошло более четырёх месяцев назад. О чём он может рассказать? Как Владимир Петрович споил его водкой и он всё выболтал? Тем более что он не знает ни его фамилии, ни журнала, где он якобы работает. А скорее всего он даже не журналист и никакой не Владимир Петрович. Но у него есть папка с чертежами, которые собственноручно сделал Константинов. Владимира Петровича, естественно, не найдут, а он загремит в тюрьму.
Есть ещё один вариант – не ходить на встречу, забыть всё как нелепый сон и продолжать работать, как и работал до этого. Надеяться, что папочка с его дурацкими рисунками никуда не попадёт и Владимир Петрович, или как там его, сдержит своё слово. Но если эта папочка попадёт в органы случайно, например, КГБ арестует Владимира Петровича и найдёт у него все документы? Выяснить, кто их начертил, не составит никакого труда, и Константинова обязательно посадят. Не просто уволят, а именно посадят. Жить и постоянно бояться?
А может, бросить всё к чертям собачьим, уволиться и уехать куда подальше? Тоже вариант. Но стоит ли ломать себе жизнь, карьеру из-за какой-то нелепости? У него хорошая квартира в Москве, работа в институте, хорошая зарплата. Он занимается научной работой, даже пишет статейки в журнал «Военный вестник». И всё это бросить? Уехать куда-нибудь на периферию и работать школьным учителем? Нет, нет и нет. Но нужно что-то решать. Завтра идти или не идти в ресторан?
Ночь близилась к концу, за окном светало. Константинов встал, собрался и пошёл на работу пешком, хотя это было совершенно не близко. «Прогуляюсь пару остановок, подышу воздухом. Может, что путное в голову придёт», – подумал Константинов. Он прошёл не пару остановок, а значительно больше, пока не оказался у станции метро.
Войдя в лабораторию, он увидел, как Анатолий Васильевич что-то весело рассказывает молоденькой лаборантке. Константинову просто кивнул на его приветствие. Раньше, когда начальником лаборатории был Леонид Парфёнович, всё было не так. Тот выходил из своего кабинета, когда рабочий день уже начался, громко здоровался со всеми и приглашал Константинова к себе: «Голубчик Юрий Иванович, зайдите на пару минут. Нужно набросать план на сегодня, и поговорим о том, как нам быть с ошибкой 097». Константинов был приближен к начальнику лаборатории, и когда входил в его кабинет, секретарша Ниночка, или как её звал Леонид Парфёнович, Нина Кондратьевна, приносила две чашки чёрного кофе. Выйдя из кабинета, Константинов заходил на кухню, где собирался весь состав лаборатории, и рассказывал о планах на сегодня, о том, где нужно искать проблему с ошибкой 097. Он был правой рукой начальника. После прихода в лабораторию Анатолия Васильевича всё изменилось. Как-то незаметно он занял лидирующую роль и стал неофициальным заместителем Леонида Парфёновича. Константинову уже тогда следовало поставить на место молодого и в чём-то нагловатого Анатолия. Но он упустил момент и незаметно для себя отошёл на вторую роль, занятый новой проблемой, которые им подкидывал как из рога изобилия Главный. И когда Леонид Парфёнович вышел на пенсию, начальником лаборатории назначили Анатолия Васильевича. Это был сильнейший удар по самолюбию Константинова. Постепенно он стал самым рядовым сотрудником лаборатории, несмотря на то что был старшим научным сотрудником. В кабинет к начальнику лаборатории его перестали приглашать. «Ну и ладно, главное – работа, а остальное всё мелочи», – успокаивал себя Константинов.
Пятнадцатого февраля работа у него не ладилась. Он не мог ни на чём сосредоточиться. Мысли крутились вокруг вечерней встречи. Идти или не идти?
– Юра, что-то ты застрял на синхронизации, – прервал его размышления Анатолий, – время не идёт. Через пару дней жду тебя с готовым решением.
– Знаешь, Анатолий, идеи вот так просто не приходят. Они должны родиться, – вспылил Константинов.
– Что-то последнее время идеи у тебя не рождаются, одни аборты, – грубо пошутил Анатолий и громко засмеялся, привлекая внимание сотрудников.
Как его достала эта манера разговора, тыкание ему, который значительно старше, похлопывание по плечам молоденьких сотрудниц. При Леониде Парфёновиче этого не было. В душе вновь появилось раздражение. Почему, по какому праву Анатолий так разговаривает с ним? Он что, мальчишка, которого можно вот так просто унизить перед сотрудниками? Сколько это ещё можно терпеть? Но что он мог поделать? Вступить в словесную перебранку? Дать ему по морде? На это Константинов был неспособен.
После окончания рабочего дня Константинов незаметно для себя оказался на Арбате. Но ведь он ещё ничего не решил. Тем не менее, посмотрев на часы и увидев, что уже без пяти семь, Константинов вошёл в ресторан.
– Извините, у нас по записи, – сказал подошедший метрдотель. – Вас ожидают?
– Наверное, должны, – неуверенно проговорил Константинов.
– Извините, Вы не Юрий Иванович?
– Да, это я.
– Да, всё верно, Вас ожидают, – ответил метрдотель. – Я Вас провожу, пожалуйте.
Его подвели к угловому столику за колонной, где сидел Владимир Петрович с молодой женщиной. Он встал и пожал руку Константинову.
– Рад, очень рад Вас видеть, Юрий Иванович. Я почему-то был уверен, что Вы придёте. Знакомьтесь, это Мариночка, моя помощница. А это Юра, мой старый друг.
– Очень приятно, – ответил Константинов и легонько пожал руку девушке.
– Юра, присаживайся. Сейчас всё принесут, я на свой страх и риск тебе тоже заказал. Надеюсь, тебе понравится.
Подошли официанты и быстро начали ставить закуски на стол. Тарелок и блюдечек было так много, что Константинов просто растерялся. «Боже, что я делаю? Зачем я пришёл? Я ведь ещё ничего не решил?» – мысли в голове путались, а обилие закусок на столе не давало возможности собрать их в кучу.
– А пить сегодня мы с тобой будем виски. Я уверен, что ты никогда ничего подобного не пробовал. Шотландский виски, односолодовый, – Владимир Петрович взял в руку пузатый графинчик и налил по половине широких стаканов, сделанных из толстого стекла, – и вот, пожалуйста, лёд. Виски всегда пьют со льдом. Я тебе положу несколько кусочков? А Мариночка пьёт шампанское.
– Да, пожалуй, – как-то робко ответил Константинов. Он вспомнил кадры из какого-то фильма, где иностранцы пьют виски, добавляя в стаканы колотый лёд.
– Первый тост предлагаю за встречу старых друзей, – произнёс Владимир Петрович, – виски можно пить не до дна,
