Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
жизнь. Не снимала также с пальца и груди камней и амулетов, которые, согласно тогдашним убеждениям, были противоядиями.
Ян Антонио был мужчиной в самом рассвете сил и итальянцем чистой крови, с той подвижной физиономией, полной выражения и жизни, с теми чёткими жестами рук, головы и всего тела, от которых итальянцам так трудно сдержаться. Звали его при дворе обычно Мацератой, а славился он невозмутимым хорошим юмором, хотя имел его не часто, и ловко пытался им порисоваться. Обычно он привык обращать в шутки самые грозные вещи, настолько, насколько позволял взгляд Боны. Он знал свою госпожу так хорошо, что почти по складкам платья мог угадать, в каком расположении она была.
Прежде чем, склонившись у порога, он подошёл к столу, за которым сидела пани, Мацерата уже знал, что Бона была раздражена и неспокойна.
Она держала в руке разложенный поларкуш бумаги, смятые листы которого велели строить догадки. Она поглядела на Мацерату, не бросая его. Ничего не говоря, он взял поданную ему руку и мгновение подержал. Он молча посмотрел на почерк и поклонился.
Слово, которое он ей прошептал, должно было означать, что всё нашёл в самом лучшем порядке. Бона молчала. Он ждал приказов. Она бросила на стол бумагу.
– Джовантонио, – произнесла она, – срочно следи за Дземмой, я за неё беспокоюсь.
Мацерата наклонил голову.
– Она здорова, как рыбка, – сказал он, показывая белые зубы.
– А строит из себя больную? – прервала Бона.
– Капризы избалованного ребёнка, – сказал лекарь.
– Которым до поры до времени нужно угождать, – быстро добавила Бона.
Мацерата выражением лица дал понять, что отлично знал, о чём была речь. Королева приложила палец к губам. Итальянец наклонился к ней и начал что-то шептать.
Затем ухо старой пани ухватило едва слышный шорох в приёмной; она выпрямилась и указала Мацерату, чтобы ушёл в другую дверь, в которой за куртиной показалось бледное лицо бдительной Марины. Тихими шагами на цыпочках Джовантонио вышел.
Марина подбежала к второму входу, приоткрыла дверь и за ней показался монах высокого роста, в чёрном облачении ордена св. Франциска. Чёрные, непослушные волосы, венцом окружающие немного лысую голову, большие выпуклые глаза, лицо красивых черт, но слишком грубо вытесанных, широкие уста с мясистыми губами объявляли умного, но несдержанного человека. Той покорности и униженности, какими отличались монахи этого ордена, вовсе в нём видно не было. Он вошёл смело и уверенно.
Королева не двинулась даже для того, чтобы поздороваться, и не показала ему обычного для священников, бывшее долгом, уважение. Он несколько раз поклонился, приближаясь к ней, на что она ответила едва кивком головы.
Марина уже исчезла за портьерой второй двери, когда он приблизился к столу.
– Падре Франческо, – обратилась к нему Бона, – почему вас так давно не было в замке?
И, не давая ему объясниться, нетерпеливо продолжала дальше:
– Вы знаете, я просила вас развлечь мне молодого короля. Вы знаете, как его занимают эти ваши церковные вопросы, с какой радостью читает, слушает о них. Вы должны снабдить его книгами, стараться его развлечь вашей умной речью.
– Милостивая пани, – отвечал отец Францишек Лисманин, – польское духовенство при дворе не очень хорошо на меня смотрит, сетуют на меня, подозревают даже в ереси.
– Почему это вас волнует? – воскликнула Бона. – Вы не должны ни бояться их, ни обращать внимание. Архиепископ Гамрат всегда вас защитит.
Лисманин покрутил головой.
– Уважаю его преподобие, – сказал он, – но в тех делах, когда идёт речь о ереси, опасаюсь её… Кто же тут в Польше ввёл такую суровую инквизицию? Кто дал сжечь старушку Малхерову, которая сама не знала, что плела?
Бона пожала плечами.
– Гамрат сделает то, что я ему прикажу, – произнесла она, – как раз молодой король следит за этими щекотливыми делами и ими занимается… он всё-таки вас не выдаст…
– Да, но стены имеют уши, – сказал Лисманин.
– Боитесь, как бы и вас не сожгли? Прошу вас, отряхнитесь от этих детских страхов. Будьте сегодня у молодого короля, он нуждается в развлечении. Принесите ему каких-нибудь новых книг. Он любит читать.
Лисманин слушал, не отвечая.
– За книгами, – добавил он через мгновение, – следовало бы ехать за границу. Здесь их не достать, потому что польское духовенство строго следит и за тем, что идёт из Германии и за тем, что привозят издатели.
– Пошлите кого-нибудь! – шепнула Бона.
Лисманин сложил руки.
– Никому, никому в этом деле доверять нельзя, – сказал он поспешно, – речь идёт о жизни. Я сам должен, пожалуй, решиться, и то не иначе, как имея королевское поручение, потому что охрана на границе забрала бы у меня всё, что только печатью пахнет.
Монах пожал плечами.
– Поеду, если ваше королевское величество прикажете, – прибавил он.
– Не сейчас, – быстро и кисло прервала королева.
И, бросив на него взгляд, закончила:
– Иди сегодня к молодому королю!
Монах поклонился. Аудиенция была окончена. Францисканец потихоньку вышел. Едва за ним упала портьера, когда дородный мужчина с красивой фигурой, тип настоящей польской крови и большого рода, показался на пороге.
Поглядев на это ясное, светлое лицо, аж глаза радовалсь, на весь облик, заклеймённый отвагой и рыцарским выражением, можно было удивиться, найдя его здесь во мраке комнаты старой королевы. Только всмотревшись лучше в эти обманчивые черты, в них можно было разглядеть какую-то скрытую хитрость и деланную открытость, покрытую шляхетской гордостью.
Королева с удовольствием всматривалась в это красивое мужское лицо. Новый гость был охмистром молодого короля, Опалинским.
Его привлекли туда к Боне отчасти большие амбиции, которые с её помощью надеялся удовлетворить, отчасти отталкивающая нериязнь к Мациевскому и Тарновскому.
Опалинский явно и тайно служил Боне, он ей доносил о каждом шаге сына, о каждой мысли, намерении, желании его. Подкупленная более мелкая служба помогала ей контролировать то, что приносил Опалинский.
Бона благодарно ему улыбнулась, давая знак рукой, чтобы приблизился. Как знак милости, она вытянула белые, пухлые пальцы, покрытые кольцами, для поцелуя.
– У нас ничего нового, – отозвался Опалинский, – но также ничего плохого. Король здоров и тучи печали медленно уходят. Мы стараемся его развлекать и нашим весельем пробудить в нём хорошее настроение.
– Что он делал вчера вечером? – спросила Бона.
Опалинский ответил только каким-то непонятным знаком, указывая рукой, и быстро добавил:
– Меня интересует посланец, который должен был привезти нам резные камни, заказанные во Флоренции, и медали. Король с нетерпением их ждёт, хотя, – сказал он тише, – не знаю, будет ли у нас, чем их оплатить.
Королеве эта новость не показалась слишком неприятной, по её губам пробежала улыбка.
– Да! – шепнула она. – Он должен будет прибегнуть к помощи матери, потому что
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
