Наконец, в просвете между деревьями мелькнул замок Морунген. Теперь он не прятался за дождливой пеленой, яркий свет выставлял напоказ его уродство и запущенность. Но все же любовалась замком, и думалось вовсе не о зловещем, а о тайнах, которые мне предстоит вытащить на белый свет. Я обязательно сделаю это, я смогу! От меня зависит многое.
Карета въехала на территорию поместья, вдалеке раздался собачий лай и повизгивание, и вот мы остановились у конюшни.
Пока я возилась с саквояжем, распахнулась дверца.
— Выходите, — нетерпеливо приказал полковник.
Я быстро вложила руку в его ладонь, поставила ногу на ступеньку и выскочила, почти угодив в его объятья.
Заглянула ему в лицо — и напрасно ждала, что сейчас, без внимательных взглядов посторонних, он поцелует меня — пусть не в губы, пусть в щеку, в лоб, в макушку… и не только словами подтвердит, что извелся в разлуке и рад нашей встрече так, что не будет соблюдать никакие правила приличия и просто поступит так, как требует его сердце.
Но Август на истомившегося влюбленного не походил. Когда я как бы невзначай коснулась рукой его плеча, его глаза блеснули, губы тронула улыбка, но больше ничего не последовало. Более того — он мигом лишил меня всех иллюзий, когда спросил:
— Майя, этот Цингер… ему можно доверять?
Секунду назад в душе у меня цвели розы, а в голове витали разные романтические грезы, но после его слов меня будто ледяным ветром обдало.
— Вы серьезно обдумывали его предложение?! — воскликнула я оскорбленно. — Хотите принимать Лео у себя и выслушивать его доносы?
Август поморщился.
— Другое название для доносчика — законопослушный и сознательный подданый, — сказал он с легкой усмешкой, пожав плечами. — Ваш франтоватый ростовщик может сэкономить мне время. Я дослужился до полковника еще и потому, что получал полезную информацию везде, где только возможно. И использовал ее в своих интересах и на благо подчиненным.
Вот как! Пока я ехала в карете и придумывала, как Август скажет мне что-то такое… нежное, трепетное, он, оказывается, все это время размышлял о том, как сэкономить время, изучая доносы, чтобы окончательно раздавить тех, кто противится его планам!
Я волновалась и переживала за него, и представляла, как признаюсь ему в этом. А он спрашивает, можно ли доверять Цингеру.
Ну что за болван бессердечный!
— Нет, — отрезала я. — Лео нельзя доверять. Он хитрый и скользкий, как угорь.
— Мои данные говорят, он действительно никогда не нарушал закон. Можно подумать, кристальной честности человек, этот ваш бывший жених.
— Честность бывает разная. Бывает честность… честная, а бывает — подлая. Такой честный человек поступает по правилам, но исключительно к своей выгоде, и в результате страдают все, кроме него.
— А вам нужно, чтобы честный человек обязательно страдал от своей честности?
— Ах, да ничего мне не нужно! Поступайте, как знаете! Слушайте Лео, награждайте его за стукачество! Да хоть целуйтесь с ним.
Сказав это, я почувствовала себя капризной девицей, но поделать с собой ничего не могла — так сильно было мое разочарование.
— Последнее, пожалуй, будет лишним, — сказал Август задумчиво.
Мы двинулись к замку, я ускорила шаг, чтобы не идти рядом с полковником, но он нагнал меня и взял под локоть.
— Майя, не будем ссориться, — сказал он примирительно. — Не спешите и не делайте скорых выводов. Смотрите, как хорош этот вечер. Давайте прогуляемся по поместью или просто посидим снаружи. Или вы устали и хотите скорее уйти к себе, освежиться?
— Нет, — я мотнула головой, заставляя себя успокоиться. — Хорошо, посидим снаружи. Свежий воздух — то, что нужно, чтобы прийти в себя после путешествия. Пойдем на скамью под акациями?
— Останемся здесь.
К моему удивлению, полковник подвел меня к выступу фундамента под одним из каменных изваяний, что держали арку крыльца. Уселся, снял сюртук, расстелил его рядом и приглашающе похлопал рукой. Я подчинилась и села. И мы устроились, как старая фермерская чета перед коттеджем вечером, после тяжелой работы.
Солнце уже порыжело и опускалось к горизонту. Небо стало зеленоватым, облака на нем загорелись. Купы деревьев не шевелились. Навалилась вечерняя духота.
Под аркой же стояла приятная прохлада, как в пещере. Я подняла голову, посмотрела на мрачный свод, на каменные, пыльные изваяния, потом перевела взгляд на неухоженную лужайку, на которой уже лежала угловатая тень замка.
И почувствовала, что от моей былой неприязни к этому месту не осталось ни следа. Вместо этого появилось другое чувство: теплое, немного волнующее.
Удивительное все же место — замок Морунген! С его тайнами и жуткими легендами. С мшистым и чуть металлическим запахом, с неприглядными стенами, внутри которых прятались секреты. Со странными изваяниями, которые знали ответы на все загадки, но предпочитали молчать…
И от того, что теперь я была причастна к этим загадкам, и поэтому как будто и сама стала частью замка, я ощутила его своим настоящим домом.
Я глубоко вдыхала запах вечерних трав и сырого камня, и удивлялась, и предвкушала.
Выступ был высокий, мои ноги не доставали до земли. Я немного поболтала ими, стараясь сбить шары одуванчиков, которые упрямо лезли в щели между камнями кладки. Воздух наполнили белые пушинки; одна прилипла к виску Августа; мне захотелось снять ее, коснуться его щеки — но не посмела.
Железный Полковник сидел, привалившись спиной к стене, сложив руки на груди, и смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Лицо его было угрюмым и сосредоточенным — слишком часто я видела его таким…
— О чем вы сейчас думаете, Август?
— Ни о чем, — ответил он неохотно. — Просто наслаждаюсь покоем. Радуюсь, что не нужно брести по грязи, смешанной с кровью. Не слышать зова горна. Распоряжаться насчет раненых. Писать письма семьям погибших. Заботиться об укрытии и провианте для живых. Мерзнуть или изнывать от жары. Благодать, да и только.
Он сорвал одуванчик и растер его между пальцев.
— И не надо корпеть над бумагами, ездить с проверками и выслушивать доносы полезных людей, — закончил он с кривой улыбкой. — Если вы думаете, что меня радуют такие занятия, то ошибаетесь.
«И какие же занятия радуют вас, мой полковник? — думала я. — Что может заставить вас оттаять? Вдохнуть в ваши железные шестеренки немного жизни и тепла? Нравится ли вам сидеть рядом с девушкой, которая в вас влюблена, и слушать ее болтовню? Немудреная радость… но если я вас развлекаю, то готова делать это и ночь, и день, и столько ночей и дней, сколько потребуется, пока вам не надоест и вы меня не прогоните».
Я вздохнула, но тут кое-что вспомнила и полезла в карман, где хранила вырезанную из столичной газеты заметку.
