к себе податливое тело, а потом и вовсе — подхватить на руки и удивиться тому, какое же оно все-таки маленькое и легкое.
Протискиваясь с девушкой на руках в комнатную дверь, мужчина как-то умудрился закрыть ее за собой, оставив собак в коридоре. Рокки и Ренар даже не пикнули, хотя обычно сразу же поднимали шум, оставшись одни без своего человека. А тут словно поняли, что хозяйке ничто не угрожает в обществе этого второго двуногого, который странный такой — то человек, то — лис, ну, никак определиться не может!
Вместе с собаками по ту сторону двери спальни осталась и педантичность. Одежда в беспорядке оставалась валяться там, где была снята, и никого это не смущало. Кожа горела под пальцами и губами, воздух сделался жарок и густ, его не хватало, и сердца стучали как бешеные, будто вознамерившись пробить путь друг навстречу другу.
Выгнувшаяся на шерстяном покрывале девушка вздрагивала от поцелуев в шею, от влажных губ и пальцев, уверенно ласкающих соски, от щекотных прикосновений к животу. Пальчики ее путались в густых волнистых волосах мужчины, изредка переползая с затылка на плечи и спину. Тело требовало немедленного продолжения, полного контакта и единения, нежного ли, грубого ли — все равно, только бы скорее уже! И Ольгины колени, требовательно скользнувшие по бокам Сергея, намекали на это совершенно недвусмысленно. Приласкав кончиками длинных пальцев припухшие нежные складочки, и насладившись реакцией — полностью расфокусированным взглядом и отчаянным стоном — мужчина вошел, заполняя собой жаркую и влажную женскую плоть, тут же туго сжавшуюся вокруг. Короткие ноготки рефлекторно впились ему в спину, но не больно, а, скорее, дразняще заявляя: «прямо здесь и сейчас этот самец — мой! Мой!!!» Ничего против Сергей не имел. Для обострившегося обоняния оборотня запах жаждущей самочки был настолько ярок, что обжигал ноздри. Такое не изобразишь, не сыграешь, и это просто сводило немолодого мужчину с ума. Он готов был принадлежать ей без остатка, в любом из двух своих тел: выбивать ли стоны наслаждения из зацелованных губ или топорщить мех и тихо фыркать под гладящей рукой в образе зверя — все равно. И голени девушки, сплетенные на пояснице любовника, и пробегающие по ее телу судороги окончательно утверждали эту древнюю как мир истину.
— Се… серёнь… — Оля вытянулась, запрокидывая голову и подаваясь дрожащими бедрами навстречу, и мужчина, быстро накрыв ее губы своими, в несколько сильных глубоких толчков довел ее до финала. Девушка билась под ним, но Сергей, опасаясь потревожить зверье, заглушал ее стоны поцелуем и продолжал двигаться в пульсирующей плоти до тех пор, пока собственный пик не скрутил тело сладкой судорогой. И это тоже оказалось непривычно ярко, до цветных вспышек под зажмуренными веками.
Оля тихо посапывала в районе щеки, щекоча ресницами шею, а ее ладошка наглаживала шрамы на боку: один совсем старый и побелевший, второй — розовый и свежий. Была в этом особенная близость. Может, причастность к самой страшной тайне лиса-оборотня? Или какая-то уж совсем запредельная нежность? Мужчина осторожно запустил руку под коротко стриженный затылок девушки, поудобнее пристраивая ее голову себе на плечо.
— А цветов я… потом куплю… — ни к кому не обращаясь, шепнул Сергей Алексеевич в потолок.
* * *
Сброшенный абонент так больше и не позвонил. Ночь прошла в полудреме и осторожном изучении друг друга. Темпераменты, может, и не очень совпадали в силу разницы в возрасте, но неторопливые умелые ласки мужчины раз за разом доводили до блаженства голодную девушку, да так, что в итоге она просто обессиленно вырубилась поперек кровати, и проснулась лишь от царапанья собак в закрытую дверь. Животные просились на прогулку. Ноющее от усталости тело взвилось вверх раньше, чем открылись глаза, скотинка — это святое. Хоть с похмелья умирай, хоть с температурой под сорок — ползком, но собак во двор вывести надо непременно. Одеваясь, Ольга еще ненадолго подзависла в созерцании любимого остроносого профиля на собственной подушке. Чернобурцев вот, живой и теплый, под одеялком… Божья мать, ну неужели так бывает! Ох уж эта реальность, данная нам в ощущениях!
Вернувшись с собаками, Ольга в дверях столкнулась с любимым товарищем преподавателем… в сером безразмерном анораке с невнятной надписью на груди. Из наброшенного на голову капюшона выглядывал наружу только длинный острый нос, даже в человеческом облике напоминающий лисий.
— Конспирация? — улыбнулась курсантка, стягивая с собственной головы спортивную шапочку и любуясь непривычным обликом самого строгого и принципиального преподавателя училища.
— Ну, а как же! — с жаром поддержал тот. — До общаги нужно добежать очень быстро и! — он поднял вверх палец, — Неузнанным!
— Ну да… — кивнула Ольга, соглашаясь. Что бы ни случилось этой ночью, но пока что они оба по-прежнему — преподаватель и курсантка. И никуда не деться от этого еще год. Видимо, она приуныла, потому что Чернобурцев быстро взъерошил ей волосы и, заговорщически подмигнув, тихо шепнул:
— Кофту верну. Послезавтра.
И быстро сбежал по лестнице вниз, по-подростковому сутулясь и опустив голову в капюшоне. Глядя ему вослед, Ольга с восхищением оценила искусство перевоплощения: никакая языкастая кумушка из ранних пташек не опознала бы в тощем, похожем на вопросительный знак субъекте в молодежной кофтенке с капюшоном немолодого преподавателя лётки. Ну, лис!
Глава 5
На учебный процесс внезапное сближение преподавателя и курсантки никак не повлияло. Ольга по-прежнему сидела на «Камчатке», самой задней парте, влюбленными глазами на Чернобурцева не таращилась, да и он ее меньше остальных на паре спрашивать не стал. И ответ оценивал как и раньше. По всей строгости закона. Ничего против курсантка не имела, она первая не поняла бы снисходительного к себе отношения. Жаркие ночи и страстные поцелуи в прихожей — это одно, а знания, которые понадобятся в жизни будущему пилоту — совсем другое, и меж собой эти явления не связаны.
С ветврачом Наташей Ольга в последнее время не общалась: та здорово обиделась на известие о том, что лис пристроен в семью, проживающую аж в Санкт-Петербурге. Плакали научные исследования процесса молниеносной регенерации. Питер Ольга выдумала вообще по ходу пьесы, просто потому что ей нравился этот город. Ну, и потому что из Рязанской области туда быстро не метнешься. Не могла же Ольга в самом деле рассказать Наташе, что спасенный лис в перерывах между полнолуниями ходит на двух ногах, носит китель с преподавательскими погонами и… такой кле-евы-ый, а-а-а!
Вопрос устойчивости оборотней к серебру волновал Ольгу чрезвычайно. Все предания и легенды сходились на том, что прикосновение к этому драгметаллу вызывает у
