ГЛАВА 12
— Не стану скрывать, когда вас предложили на должность няни для моего брата, я была несколько удивлена, — задумчиво проговорила принцесса. — Захиревший род, полузабытое имя. Даже от вашего замка остались одни развалины.
— Нет, левая башня еще стоит, — возразила я просто ради того, чтобы что-нибудь сказать. Куда клонит коронованная кукла, я пока не понимала, и потому предпочитала наглости осторожность.
— Стоит, — рассмеялась своим серебряным смехом Эрика, — на родовых землях размером с носовой платок. Не подскажете, остатки замкового рва еще принадлежат вам, или уже соседям?
— Я не интересовалась такими деталями, — ровно отозвалась я.
— А я вот поинтересовалась, — посерьезнела принцесса. — Канава, бывшая некогда замковым рвом, все еще ваша. А вот подъемный мост, если бы он каким-то чудом сохранился, вам опустить было бы уже некуда. За рассадником тростника и лягушек — чужие земли. Вас устраивает такое положение вещей?
— Не то чтобы очень, — обтекаемо ответила я.
А что тут можно было еще сказать? Не говорить же, что мне, как и Орте, глубоко плевать на «родовые» земли. Да, я каталась туда в среднем раз в год. Просто чтобы не привлекать к себе внимания. Аристократ, не представляющий, в каком состоянии находится обитель его предков, выглядит по меньшей мере странно.
— А вы хотели бы это изменить? — испытующе посмотрела мне в глаза Эрика.
«Так вот оно что! — дошло до меня. — Новую няню решили банально купить.
Причем в кредит. Вряд ли сейчас принцесса может сделать для моих «родовых» земель хоть что-то ощутимое. Быстро…»
Не дождавшись бурых восторгов, принцесса отвела глаза и откинулась на спинку кресла.
— Вы осторожны. Мне это нравится. Я наводила о вас справки. Одинокая слабая девушка, вынужденная выживать в жестоком мире мужчин. Какой-то капитал родители вам оставили, но судя по вашему образу жизни, совсем немного. Вы милы, воспитаны, родовиты. Вполне могли бы поправить свои дела путем замужества. Но не сделали этого. Почему?
— Мало кого интересуют бесприданницы, — допрос, топорно завуалированный под дружескую беседу, начинал меня напрягать. — И большинство из них не годится мне в мужья.
— Понимаю, понимаю, — покивала принцесса. — Сама в таком же положении…
Я позволила себе усмехнуться, красноречиво покосившись на корону на голове страдалицы.
— Ах, вы об этом… Почему всех так восхищает эта тяжесть? Будь моя воля, я бы запрятала ее в самый дальний чулан! — вопреки собственным словам, Эрика заботливо поправила «тяжесть» и сплела пальцы на коленях. — Корона — мой долг и обязанность, а не привилегия!
«Не зачтено, ваше высочество, сказали бы мои учителя, — мысленно усмехнулась я. — Не стоило так ласково наглаживать «долг и обязанность».
— Как видите, я предельно откровенна, — не услышав от меня ожидаемых слов сочувствия, принцесса слегка сбилась с пафосного тона. — Мой брат слишком мал.
И, увы, останется таким еще долгие годы. Регентский совет рвет власть в разные стороны. А страдает моя родина. Вы понимаете?
Я, разумеется, все понимала. Девчонка вдруг освободилась от власти отца и почувствовала вкус к свободе. Разодетый фаворит, отцовская корона на голове, мымра в прихожей, и девочка вообразила себя вершительницей судеб. Вот только к этой роли ее явно не готовили. И не знает она ровным счетом ничего ни о стране, которой так рвется править, ни о людях вообще. А уверенность в том, что корона превращает своего носителя в неуязвимого всезнающего полубога, уже выходила боком людям посерьезнее малолетней вертихвостки.
Вот только озвучивать это мое понимание не стоило. Принцессе я все равно ничего не докажу, а вот разозлю основательно. Вряд ли она прикажет меня арестовать. Но пакостить по мелочи точно начнет. А у меня и без обиженных принцесс врагов хватало.
— Я понимаю ваше беспокойство, ваше высочество, — осторожно, словно ступая по тонкому льду, заговорила я. — Но чем тут может помочь простая няня? Я не знакома с лордами из Регентского совета и не могу призвать их к солидарности. Да и вопросы политики и управления государством никогда меня не интересовали. Вы же наводили обо мне справки и наверняка знаете, что я с детства отличаюсь хрупким здоровьем. Матушка не мучила меня науками. Мое дело погремушки и подгузники. Следить за тем, чтобы его величество не глотнул воздуха во время еды. От этого бывает ужасная рвота. Несчастный младенец просто выплевывает все, что успел съесть…
Принцессу от моих откровений перекосило, и я поняла, что нахожусь на правильном пути.
— Вы не представляете! Молоко превращается в дурно пахнущие липкие хлопья. А уж если у малыша случится несварение, то подгузник…
— Довольно! — перебила Эрика, заметно позеленев.
«Какие мы нежные», — злорадно подумала я, послушно умолкая, тем более что о содержимом детских подгузников я знала не больше Эрики и очень надеялась не расширять свои знания в этой области в ближайшие лет сто.
— От вас никто не требует знаний в области политики, милая Анетас, — через силу улыбнулась принцесса. — Просто помните, что я такая же слабая девушка как вы в этом жестоком мире. Я всегда готова помочь вам. Но и ваша помощь может понадобиться мне. Никогда не знаешь, как повернется судьба.
— Вы хотите научиться ухаживать за младенцами? — картинно округлила глаза
— Что? — опешила девица.
«То единственное, в чем я тебе охотно помогу, — проворчала я про себя. — А если хочешь добиться от людей большего, то для начала научись не перевирать их имена! Меня зовут Атенас!»
— Ну как же… Вы же сами только что говорили о превратностях судьбы, — с наигранным испугом пояснила я. — Такое действительно может случиться с каждым. Вот я наследница древнего рода и…
— Да. Мне рассказывали, — перебила принцесса, брезгливо поморщившись.
Я опустила глаза, скрывая злой блеск. Девица приняла меня за бесполезную дуру и тут же перестала расточать любезности. Что ж. Тем хуже для нее и спокойнее мне.
— Так вы будете учиться? Я уверена, у вас получится, — подлила масла в огонь я. — Мне очень хотелось бы восстановить свой родовой замок.
— Нет. Я передумала. А если вы действительно хотите когда-нибудь обзавестись хотя бы родовым сараем, то научитесь не портить серьезным людям аппетит перед обедом, — отрезала Эрика, не глядя указав мне на дверь.
Я встала, всем своим видом изображая раскаяние, и отступила к двери:
— Простите, ваше высочество, я не подумала, что вы еще не пообедали. Ведь уже так поздно. А когда ухаживаешь за младенцами, на такие мелочи быстро перестаешь обращать внимание…
— Подите вон! — взвизгнула принцесса. И в ее голосе не было ни капли той игривости, с какой она часом раньше прогнала фаворита.
