не помог, потому что его только к Новому Году достроят.
А тут на небесах – бассейн с подогревом, это греет его солнце с обратной стороны – лицом к нам, спиной к бассейну. Берег бассейна зарос камышами, и волны холмистой полосой набегают на берег, оставляя после себя запах пены, в котором – весь мир.
Так и мы знаем обо всем мире всё, просто сидя в бассейне на облаке и наблюдая оттуда сверху, кто куда пошёл на земле, и что он хочет сделать, но главное – во что кто одет, мы же с дочкой девочки!
Потом мы идём купать нашу дочурку в фонтане, поднимаем руку, в руке появляется розовый блестящий велосипед, весь искрящейся, какие любят восьмилетние девочки, и с левой стороны – с огромным клаксоном наподобие патефона, чтобы мигом напугать всю округу. Чтобы гордо был слышен среди брызг только этот звук победного клаксона – мы кидаем в фонтан свои мобильные телефоны, чтобы всем не повадно было звонить нам заграницу. А когда мы их вытащим – будем поливать из них с неба цветы.
После бассейна мы идём целоваться носами с собаками – они все там нас знают, потому что мы очень часто приходим на облако, – и как только видят нас – тут же бегут к нам с разбегу и суют одновременно нам в лицо два мокрых носа, и потом твой нос от этого – тоже мокрый. Потом они пробуют нам совать свои палочки – но мы говорим: «Простите, пожалуйста, нам нужно на американские горки», – и собаки ещё пристально и долго с укоризной смотрят нам вслед. Они тоже хотят на горки, но их поставили сюда сторожить аттракционы на облаках, выбрали самую лучшую породу на земле – дворняжек, которые приносят счастье.
И правда, не потеревшись с ними носами, нельзя идти на аттракционы, это – вместо билетика.
Американские горки на небе скачут и изгибаются переходами исключительно с одного облака на другое, и у меня заранее кружится голова, но чего только не сделаешь для любимой доченьки. И, как только нас запускают на горки, она уже кричит от восторга: «Ещё, ещё!» Ну а я, хоть мы спокойно летаем по небу – к прыжкам с облака на облако всё-таки менее приспособлена, чем она, но она обнимает меня, свою мамочку, и говорит, что я никуда не выпаду.
Тут солнце приходит к нам по помощь и медленно спускает нас с американских горок на своих медленных мягких тёплых руках. И вручает нам по эскимо, словно из грозди белой сирени.
После аттракционов мы ведем дочурку кататься на велосипеде в фонтане, чтобы мигом напугать всю округу. Но вместо этого на её гудок с мелодией «шпилли-вилли» сбегается вся окрестная заоблачная детвора, они достают с неба или из-за пазухи свои разноцветные велосипедики и начинают прыгать на одном колесе через фонтан, который то начисто исчезнет, образовав ни в чём не повинную мокрую площадку на асфальте – ну все как на земле, и вдруг вспыхнет веером звёзд и грохочущих брызг, стоит только детишкам подкрасться в самый центр, откуда они на струях взмывают в небо и падают на головы своим мамам, ну и иногда кусочками сахара в чай незнакомым тётенькам, если вдруг передумают. Но пока тетеньки возмущаются, что они пьют чай без сахара – дети уже оседлывают свои велики и убегают обратно в фонтан, а наша доченька решает взять не велик – а швабру, и взмывает в небо верхом на метле. Но, говорят, в небе есть строгие правила, на метлах нельзя, они портят воздух выхлопными газами, а нынче даже в небе так важна экология.
Поэтому я взмахиваю своими синими длинными шелковыми перчатками, и с неба падает настоящая гоночная яхта – «Летучий Голландец» на всех парусах: гроте, стакселе и даже ярко-красном спинакере, который раздувается спереди, как воздушный шар. Впрочем, остальные паруса у нас тоже алые, сегодня же в городе праздник «Алые Паруса», и мы торжественно приплывём к ним в самый апофеоз, чтобы покрасоваться в небе над Невой. И когда соберем должное количество загаданных желаний и поцелуев, улетим спокойно к себе на дачу, ведь нам уже пора спускаться с неба на землю, у нас дома на кухне живёт бельчонок Сенька размером с ладошку, и нужно его покормить вовремя яблочками. Он тоже упал на нас с неба.
Ну, а напоследок мы ещё устроим салют – и пусть его отблески долетят до самого предзакатного неба над Невой – ведь во время праздника «Алые Паруса» солнце почти не заходит – оно превращается в подсветку на небе бассейна из облаков. Ведь Газпром достроит свой бассейн только ещё к зиме.
Опускают нас с неба в наш синий бассейн на даче у леса, который мы специально построили для приземлений. Сколько наших приземлений было – столько деревьев у нас в саду. Каждый раз в честь нового приземления вырастает одно новое дерево – сосна или лиственница. Это те самые деревья, меж которыми будут стартовать в небо наши дети, поэтому они посажены как раз на расстоянии вытянутых рук.
28 мая 2016 г.
Летним вечером…
На закате я обозреваю владения своего города. Солнце наконец-то осталось позади. Оно что-то там делает в дальней комнате. Город на моей ладони лучится летним ярким вечерним светом.
И в этом светящемся блеске все замерло, все льёт свои лучи и тихо искрится: купола церквей, блики в Неве и небесные просторы, все озаряется какой-то огнедышащей жизнью, светом сумасшествия перед тем, как вспыхнуть в последний раз – и погаснуть.
И вот тут-то начинается самое главное. Всем выйти из сумерек. Только в полутьме я различаю цвета и контуры.
Я долго сижу в вечернем кафе, ожидая, пока возвращается зрение. Мимо спешат неуспевшие снять солнечные очки машины. Я жду, пока они доедут до дома и надвинется на глаза темнота.
И в полной темноте я подпрыгиваю и достаю носик от тополя, ой, то есть, от клёна, висящего над нашей улицей. Взамен я вешаю туда свои ключи от машины, а также бусики из янтаря, которые тут же превращаются в янтарную корону, а ключи от машины – конечно, в ключи от счастья.
И вот с этими ключами я сажусь в машину и еду дальше.
Белые сумерки подхватывают меня и отдаются, вобрав меня, виражами, отражениями и тенями в перекличке стен, в разлете окон. Мы сквозим дальше. Мы путешествуем по снам, вверх-вниз, – но
