выполни, что предназначено. Оттого всем лучше станет.
– Я постараюсь, – Елица прикусила губу, чтобы не расплакаться ещё чего доброго.
Пришли и парни, что накануне пообещали помочь донести сундук до места. Подхватили его вдвоём, чуть крякнув, и потащили впереди, то и дело притворно сетуя на непосильную тяжесть.
Снаружи дышалось легко. Ушли последние остатки мороза, словно почуяла Морана, что недолго ей осталось властвовать – и начала отступать в тень ещё хранящих белые сугробы лесов. Блестели подтаявшие лужицы в следах ног на дороге, посвистывали птицы то на чьей крыше, то на яблоне в каком саду. И чем ближе Елица подходила к беседе, тем яснее слышала гул мужских голосов, нетерпеливое пофыркивание лошадей и грохот собственного сердца в ушах. Она ведь даже не знала ещё, зачем в Велеборск вместе с княжичем едет. Просто поняла, что выполнить ей нужно что-то важное. А вот теперь так вдруг страшно стало: ведь с врагом своим, получается, в дорогу собралась. А там кто его знает… Она невольно коснулась через свиту кинжала на поясе и так глупо себя почувствовала: можно подумать, кто-то из кметей или хоть Леден сам вынуть его ей позволит.
Собралась нынче толпа поменьше, да всё равно зевак пришло немало, будто диво какое увидеть хотели. Все заоборачивались, стоило одному только заметить, как приближается та, кого все ждали. А может, любопытно им было, сбежит она всё ж или нет. Не сбежала. И тут же кмети начали на коней садиться, а через миг выехал навстречу и княжич, одетый нынче и вовсе по-дорожному: в обычные штаны да кожух без вышивки. Даже меч свой особый он за спину повесил – лишь рукоять над плечом виднелась. Сверкнули подозрительно его студёные глаза из-под околыша шапки, словно и сам он не больно-то верил, что Елица придёт.
– Здрава будь, княжна. Верхом ездить горазда? – крикнул ещё издалека, глядя сверху вниз. – Или на телеге поедешь вместе с зерном?
Елица фыркнула только. Уколоть её решил – зубоскалит. Вон, лошадь-то для неё уж подготовлена. Да и воевода Осмыль наверняка рассказал, что верхом княженка держится получше многих мужчин, хоть не слишком ей это и подобает. Вот и сам воевода кобылку её под узду держал, поглядывая беспокойно и виновато. Она сама закрепила к седле свою ношу. Ларь её поставили в повозку с припасами. Чуть приподняв подол, она легко запрыгнула на лошадь и увидеть успела ещё, как взгляд Ледена скользнул по её на миг открывшейся, обрисованной мягким сапожком лодыжке.
– Ты не бойся, княжна, – тихо буркнул воевода, на миг придержав повод, прежде чем отдать его Елице. – С тобой кмети Доброги. Вступятся, коли чего.
– Знаю, – только и ответила она.
И почувствовала будто бы чей-то взгляд из толпы. Обернулась даже, но никого не увидела из тех, кого можно было ожидать. Мелькнуло только бледное лицо Веселины. Да большуха Мстислава, сложив руки на груди, следила за отъездом нежданных гостей, внезапно отнявших у неё девицу, которую она уже считала своей невесткой.
После краткого приказа выдвигаться, Леден поехал насквозь через весь на запад – к Велеборску. Минули скоро околицу. Остался позади шум Лосича, которому даже летом и осенью, в разгар торга, было далеко до столичного. Осталась за спиной в своей избе Сновида. А впереди – только неизвестность глубокого колодца, над которым Макошь занесла руку, чтобы вынуть оттуда очередную нить судьбы. И покуда не столкнёшься с ней – не узнаешь, что сулит теперь встреча с княжичем остёрским, куда он заведет её, и что таит за своими стенами тот город, что Елица всегда считала домом.
Глава 4
Первый день пути до Велеборска прошёл точно в тумане. Елица будто бы ещё осталась мыслями в Звянице, зацепилась, страшась обратиться к будущему. До другой веси, а уж тем более погоста, добраться так и не удалось. Всё ж Лосич стоял чуть в стороне от других селений, на краю земель, что ещё только обживались. Да и не слишком рвались сюда люди, зная, что совсем близко начинаются владения косляцких родов. Те не строили городов и много кочевали. Перенимали жизненный уклад соседей не слишком охотно и преграждали, как сетовали порой купцы, удобные торговые пути.
И раз крыши, чтобы под ней заночевать, не случилось, кмети споро развернули небольшое становище. Для себя – тесноватые, но хотя бы прикрывающие от студёного и коварного ещё ветра. Для княжича поставили небольшой шатёр. Елица, признаться, думала, что и для неё развернут отдельное укрытие, но оказалось, что Леден не собирается больше оставлять её без присмотра. А потому вторую лежанку, слегка приподнятую над землёй, установили для неё под тем же навесом. Она и глазам своим не поверила поначалу: повернулась к княжичу, который спокойно сам расседлывал своего буланого коня, что-то тихо ему говоря.
Отрок принял у него седло и оттащил в сторону.
– Что же ты, княжич, считаешь, что с тобой в одной палатке спать стану? – Елица едва не задохнулась от негодования.
Да как бы ей не поплохело совсем от того, насколько близко с неприятелем придётся целую ночь провести.
Леден сдвинул брови и оглянулся на скромный шатёр, которого, впрочем, вполне на двоих хватало. Пожал плечами, словно не понял, что так её возмутило. Кмети, которые хлопотали поблизости, устраивая костёр и место вокруг него, чтобы согреться, так и уши навострили, ожидая, что княжич ей ответит.
– Если ты, княжна, за честь свою переживаешь, то пообещать могу, что не трону, – совершенно невозмутимо разъяснил тот. – А коли сплетен боишься. То они вон неболтливые.
Княжич качнул головой в сторону своих воинов и подмигнул кому-то из них. Парни тихо хохотнули. Дело-то понятное: не такая уж дальняя дорога перед ними лежит. Да к тому ж, чем ближе к Велеборску, тем чаще на пути будут попадаться веси, погосты, а то и настоящие гостевые дома в городках покрупнее. А потому тащить лишний груз для всего-то одной ночёвки в лесу, совсем не разумно. Вон, кметям едва не вповалку моститься придётся, да никто из них не жалуется. Они люди привычные. Но для Елицы всё это было так странно, что аж волоски на шее поднимались. И так стыд на себя взяла – одна, без подруги, с гурьбой мужчин в дорогу отправилась. А тут ещё и это…
– Если с княжичем спать не хочешь, то к нам можешь забраться, – решил пошутить кто-то из воинов.
– Или снаружи постелить можно, – добавил Леден. – Но с кметями теплее. Только за сохранность твою я тогда не ручаюсь.
И видно стало по лицу его, что
