мелькнул силуэт, потом второй. Я видела только тени, но мне стало ясно, что мужики оценивают рациональность визита в дом. Они должны сообразить, что пока будут шариться здесь, их лошадь с добром останется без присмотра, и, погнавшись за двумя зайцами, они могут и награбленное непосильным трудом потерять. Я редко надеялась на то, что люди умнее, чем я о них думаю, обычно я исходила из количества совершенных глупостей. Время словно остановилось, нож начал выскальзывать — так вспотели руки, потом тень за окном осталась одна, затем я услышала, как зацокали копыта, и исчезла вторая тень.
Я выбрала очень странное место, чтобы укрыться или хотя бы переждать какое-то время. Дом, который считается нехорошим, но в который все мечтают зайти. Что будет, если чья-то новая попытка проникнуть сюда окажется успешной? Люсьену, вероятно, не тронут, один ушедший отсюда живым обнадеживал, но смущали те, кто остался здесь насовсем…
Я вернулась в кухню, опустошила и забрала мешок, не глядя на покойников, потому что бояться мертвых — последнее дело, когда кругом так много живых, затем прошла дальше по коридорчику. Окна с этой стороны дома были годны только для мыши, даже если я смогу забраться под потолок, я в них не пролезу. Но в последней комнатке мне повезло: узко, конечно, но не настолько, чтобы я в своем новом теле не смогла протиснуться.
Окошко выходило в очередной тесный переулок. Прямо над моей головой был, разумеется, балкончик, под ногами — то, что с него регулярно падало. Я даже не стала очищать туфли, прижала к себе мешок так, чтобы скрыть от посторонних взглядов ножи, и выглянула на улицу. Теперь — найти убежище Роша, а уж дом Лазаря отыщут и без меня.
Уже готовясь выйти на всеобщее обозрение, я отступила, встряхнула мешок и аккуратно его сложила. Меньше вопросов: я еще ничего не награбила, я только ищу, чем поживиться.
Я так и прошла до того места, где встретилась с теми тремя, двое из которых уже мертвы. Я миновала две группы мародеров — одни выкатывали какие-то бочки, скорее всего, пустые, и азартно потирали руки, вторая группа грузила на телегу без лошади мебель, и хотя у меня было крайне слабое представление о старинных видах транспорта, то, как телега перекосилась, подсказало, что с места целой она не тронется. Третья группа меня заприметила.
— Эй, ты! — Я ждала окрик, и потому не ускорила и не замедлила шаг. — Эй, глухой, что ли? Куда идешь?
— Куда иду, там меня нет, — огрызнулась я. — Не лезь, иначе нам обоим навешают.
Парень, который ко мне приблизился, был выше меня на две головы и раза в три шире, и вид у него был простецкий и раздраженный.
— Кто это тут такой важный, а? — он растянул в улыбке практически беззубый рот, и я вспомнила, что стоматология в эти времена не могла похвастаться успехами. Но, может, зубы он растерял и в драке.
— Фредо, — ответно осклабилась я. Зачем выдумывать? — Я лично не хочу, чтобы он мне второй раз морду расквасил.
Парень будто прикидывал, не опередить ли неведомого ему Фредо, но махнул рукой и пропал в открытой двери дома. Там не грабили, там, судя по звукам, пили. Больше пьяных — меньше способных на активные действия, жаль, что это все кратковременно.
Мне пришлось поплутать. И пока я искала знакомый — да почти незнакомый, черт возьми! — переулок, наблюдала и делала выводы. Несмотря на то, что народу днем много, они не так агрессивно настроены, грабят, вывозят все, что не успели до них. Заняты делом. Почему Рош был так убежден, что днем опаснее?
Потому что у них были вещи. Крестьянам неважно, кто идет мимо них, им важно, с чем он идет. Пустой мешок сейчас был моим спасением, как полный — прежде.
Первую дверь я перепутала. Она показалась мне знакомой, но я вовремя заметила, что окошко на ней другой формы, и отправилась искать другой переулок. На второй раз мне повезло, и я несколько раз ударила по толстому дереву. Ответа не было, я постучала еще.
Неужели они куда-то ушли?..
И когда я была готова развернуться и — чем черт не шутит? — пойти искать другую кормилицу, услышала, как поехал в пазу засов. Да, Рош не стал рисковать и приоткрывать окошко, но и отворяя мне дверь, он рисковал не меньше.
— Быстро ты, — прошептал он и вдернул меня в щель. — Я думал, ты уже не вернешься. — Он задвинул засов, отобрал у стоящего рядом старика свечу и сунул мне чуть ли не в лицо. — Чего мешок пустой? Я тебя предупреждал?
Я спокойно отвела его руку. Важно мешок не уронить, иначе ножи Роша доконают.
— Был бы полный, я бы не вернулся. Место, где мы сможем укрыться, есть. Большой дом, хорошие засовы, только окна надо заставить изнутри мебелью. Есть вода, с едой скверно, — быстро говорила я, и вокруг меня собирались люди. Кто это был, я рассмотреть не могла, потому что дерьмом несло так, что у меня на глаза навернулись слезы. Я только почувствовала, как Мишель, растолкав прочих, подбежала ко мне и вцепилась в руку. — Днем идти безопасно, если идти без вещей. Кто хочет… — я утерла рукавом слезы. — Женщины, дети, раненые. Женщины с детьми. Кто хочет, может пойти со мной.
По темноте с редкими пятнами света пошел шепоток. Кто-то зашевелился, но никто ничего не сказал. Ждали, что решит Рош.
— Без вещей, — протянул тот. — Вот ты ловкий. Сам голодранец, так и другие чтобы нищими стали?
— Пусть нищими, но живыми, — пожала я плечами. — Мишель, Фредо пойдет с нами? Фредо!
— Не ори! — рявкнул Рош, но мы с Мишель уже пробирались к раненому.
Ему стало хуже — я слышала по дыханию. Он вряд ли сможет дойти. Но надо убедить его, потому что здесь нет никаких шансов, что он доживет до утра. В доме Лазаря, может, тоже, но травы, которые можно собрать — если кто-то в них понимает, возможно, они смогут помочь.
— Кто пойдет со мной, бросьте вещи, — негромко скомандовала я, — и помогите Фредо подняться.
Я, то и дело промокая глаза, всматривалась в лица. Ничего не разглядеть, ни решимости, ни испуга, только бледные проплешины во тьме с тремя дрожащими огоньками.
— Милосерден ты, брат, —
