провела ладонью вниз по скуле, по заросшей гораздо сильнее, чем обычно, щеке.
— Давай сейчас ты постараешься забыть, о чём попросил меня, — улыбнулась, стараясь смягчить его разочарование. — И вспомнишь, когда мы доберёмся до Глиннхайна.
— Боюсь, там ты станешь от меня ещё дальше, чем теперь. — Он покачал головой. — И это остров, Тави. Большой остров, с которого тебе некуда будет бежать. И я не смогу помочь.
— Ты не прав. — Я разобрала пальцами вьющиеся пряди у его виска. — Даже с острова всегда можно найти выход. Глиннхайн торгует со многими королевствами. А значит, там всегда можно встретить купцов. Сейчас подходит к концу высокий сезон, но Феамонское море открыто даже зимой, и там ходят корабли на большую землю. Редко, но ходят. А королевский двор — самое лучшее место для заведения полезных знакомств.
Ну вот, проговорила всё вслух — и самой как будто бы стало немного легче. Первые разумные мысли после того сумбура, что творился у меня в голове из-за неудачного побега.
Ещё посмотрим, ваше высочество, принц Атайр, стану ли я вашей женой. Даже при вашем на то согласии!
— Ты всегда представляешь всё это лучше меня, — усмехнулся Илари.
— Просто я думаю об этом постоянно. Сейчас я всё дальше от матери. Но мне нужно вернуться.
Я вздрогнула, когда на мачту, закрыв лицо Илари, наползла огромная тень неслышно подошедшего со спины дозорного. Он ничего мне не сказал, но и так стало понятно, что разговор пора заканчивать. Интересно, много ли он слышал и о многом ли доложит отцу?
Я поднялась на ноги, стараясь сохранить невозмутимое достоинство, и скоро скрылась в кормовом шатре, где меня поджидала Лелия.
К счастью, на другой день Илари отпустили по приказу отца. Но его сразу отправили на другой корабль — тот, что следовал за главным. Теперь до самого Глиннхайна нам вряд ли удастся обмолвиться хоть парой слов.
Через сутки после того, как мы отплыли от берегов Джинарии, корабли подхватило сильным, но прохладным в этой части Феамонского моря течением. Гребцы подняли вёсла из воды, оставив управление дромонами самым опытным, наверное, во всей Вархассии кормчим. Мне нравилось присаживаться рядом с широкоплечим, лысым, как торчащий из земли валун, Эшту, чтобы понаблюдать за тем, как он управляет огромным деревянным чудовищем. Кормчий не прогонял меня, а отец не препятствовал моему интересу: наверное, такое моё занятие казалось ему наиболее безобидным. А что? Может, мне и умение управлять кораблём когда-то пригодится! Никогда не знаешь, каких знаний потребует жизнь.
Норовистые потоки течения порой стремились увести нас в сторону от самого короткого пути. Кормчий постоянно выправлял путь по солнцу, которое всё так же ясно сияло на густо-голубом небе. Его помощник и сменщик отдавал команды следящим за парусами матросам — и те поворачивали их наиболее удобно к ветру. Наблюдать за всем этим было и любопытно, и утомительно тоже. Непривычное безмолвие — не считая нестихающих разговоров мужчин — настораживало. Ни птиц, никакой другой живности вокруг — так казалось посреди бесконечного полотна буйного водного простора.
— Ох, донья, — вздыхала подозрительно зеленоватая Лелия, когда под ветром волны на море становились ещё выше, ощутимо раскачивая корабль. — Долго нам ещё до Глиннхайна? Что-то нехорошо мне.
Кажется, по пути из Вархасии в Джинарию она так не жаловалась. Но здесь море и правда было гораздо более неспокойным. Наверное, в Феамоне и шторма случаются чаще. Ветер уже долго не стихает, то чуть ослабевая, то усиливая напор. И дует почти всегда в одну сторону, только едва вихляя.
— Эшту сказал, ещё день, если ветер будет столь же благоприятным.
Помощница только кивнула и закатила глаза, когда ударившая в борт волна хорошенько качнула наш дромон. Так и промаялась она до самого вечера, и теперь уже нельзя было точно сказать, кто за кем ухаживает. Все наложницы, которых в подарок Глиннхайнскому королю вёз отец, были на другом корабле. А здесь мне приходилось справляться самой.
Потому вечером мы с Лелией обе уснули в своём шатре так крепко, словно в порту тюки разгружали. И где-то посреди сна я почувствовала вдруг, что всё изменилось. Изменилось море, дыхание течения и ветра. Стало почти совсем спокойно, тихо, неподвижно. Слишком неподвижно.
Проснувшись, я даже и не сразу поняла, где нахожусь: дома или ещё не корабле? Нас почти не качало. Было тихо. Все беспробудно спали, кроме обычных дозорных: в неспокойные времена, когда в море вполне можно наткнуться на варваров-аранов, без хорошего дозора никак.
Заинтригованная таким странным безмолвием, я выбралась наружу. И сразу обомлела, потому что по сторонам от обоих бортов дромона над водой плыли яркие зеленоватые огоньки — и от них по глади скользили яркие блики. Откуда они здесь? Это что, какие-то морские светлячки? Я о таких никогда не слышала.
Я повернулась к кормчему: сейчас, после вечернего отдыха, снова настала смена Эшту, но в нём тоже что-то изменилось. Он сидел неподвижно, крепко держа поскрипывающее кормовое весло, и смотрел вдаль, куда плыли эти странные огоньки, словно бы уводя нас за собой. По тому, как качало сейчас корабль, я вдруг поняла, что течение ударяет нам в борт, а не тащит своим потоком. Мы что же, сменили направление? Может, так нужно?
— Эшту! — окликнула я кормчего, но тот и не шевельнулся даже.
И тут у меня похолодело в затылке. Промозглость эта вместе с шевелящим волосы ветром стекла по шее и дальше — по спине. Натянув плащ на плечи сильнее, я поёжилась, медленно подходя к Эшту. Но его взгляд остался неподвижным, почти мёртвым. Я даже потрясла его за плечо — мужчина только покачнулся под моим напором, однако даже не посмотрел на меня.
Похоже, пора звать отца. Да хоть кого-то, кто сможет откликнуться! Потому что и дозорные у дальней мачты дромона тоже выглядели подозрительно безучастными. И едва я добралась по настилу до них, как услышала короткий всплеск справа, словно рыба взыграла. Большая такая рыбина! Огоньки над водой качнулись, испустив — можно было поклясться! — тихий свист. Их незнакомая, дурманная сила коснулась меня изнутри. Обожгла, но не огнём, а ядовитым жгучим зельем.
— Блуждающие огни! — выдохнула я сама себе. — Они уведут нас не туда!
А там, приходилось слышать, вполне легко и непринуждённо могут разбить наши корабли о какие-нибудь дикие скалы в щепки. Подобных огоньков уже не водилось в Вархасских водах. Но во времена Первых племён они были очень опасны для любых кораблей, что подходили к берегам королевства. Теперь о них можно было узнать разве что из старых
