не поддамся своим желаниям. Это будет моим наказанием, моим испытанием. Если я сделаю все правильно, как говорила Иветт, то никто не пострадает.
Если бы я послушался, если бы я обучал Анастасию с самого начала, если бы я не был таким мягким, она, возможно, все еще была бы со мной. Иветт была бы жива. Эта девушка не лежала бы сейчас здесь, не спала бы своим одурманенным сном в этой постели, но… ее будущее навсегда изменилось, потому что Кайто знал, что я один.
Моя вина. Всегда моя вина.
Если я буду придерживаться правил, я смогу добиться большего. Я могу превратить ее в идеального питомца, и никто никогда больше не причинит ей вреда.
7
НОЭЛЬ
Во второй раз за, как мне кажется, слишком короткое время я просыпаюсь разбитой и напуганной в другой незнакомой постели. Однако требуется всего минута, чтобы понять, что я определенно нахожусь в другом месте.
Это совсем не похоже на чистый, приятно пахнущий, роскошный особняк, в который меня привели, чтобы встретиться с Кайто. На окнах и возле них засохшие растения, на столе пыльный антиквариат, а на пыльных полках громоздятся пыльные книги. Вся комната пахнет так, словно ее долгое время запирали, и никто за ней не ухаживал. Не то чтобы отвратительно, не гнило, но просто затхло и закрыто.
Я чувствую зуд и дискомфорт. Я знаю, что меня снова накачали наркотиками после того, как я была связана странными, замысловатыми веревками на глазах у Кайто. Как подарочная упаковка, сказал он с ухмылкой. Я видела, насколько он был возбужден, когда смотрел, и на мгновение я почти умоляла его сдаться и взять меня, просто чтобы меня не отправили куда-нибудь еще в более странное место, к другому неизвестному мужчине.
Конечно, у меня не было права голоса, и я не уверена, что это имело бы значение в любом случае.
У меня сохранились смутные воспоминания о том, как меня куда-то переносили, на другой самолет. Есть и другие смутные вспышки, которые являются скорее ощущением, чем воспоминанием: ощущение тесноты, холода и, как ни странно, чувство интенсивного, распирающего удовольствия, которое не имеет никакого смысла. Я чувствую, что мне нужно еще раз принять ванну, и я сбрасываю одеяло, медленно садясь. На меня накатывает волна головокружения, и я чувствую, что меня сейчас стошнит. Я сижу очень тихо, пока идут минуты, пытаясь восстановить равновесие, и только тогда вспоминаю, что на мне надето.
Шелк и кружева. Красное нижнее белье. Я снова ощущаю волну тошноты, впитывая все это, вплоть до трусиков с разрезом, которые позволили бы любому легко добраться до меня. Ужас захлестывает меня, и я чувствую, как желчь подступает к горлу. У меня кто-то был, пока я спала? Я вообще все еще девственница? Где я, черт возьми, нахожусь?
Я не чувствую боли, когда ерзаю на кровати, наклоняясь, чтобы осторожно потрогать себя между бедер, что немного ослабляет мои страхи. Тем не менее, осознание того, что я так долго была без сознания, совершенно не контролируя собственное тело, заставляет меня чувствовать холод во всем теле. Я медленно делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и в этот момент дверь открывается.
Входит мужчина, как я и ожидала. Чего я не ожидала, так это того, что он будет таким красивым. На нем то, что можно описать только как старомодный халат из темно-бордового бархата, простеганный на плечах. Халат подпоясан на талии, шея слегка приоткрыта, открывая широкую крепкую грудь, слегка поросшую темными волосами. У него изящные руки с длинными пальцами, и когда я смотрю на его лицо, оно поразительно привлекательное. Его волосы темные и растрепанные, лицо точеное, а глаза поразительно голубые, даже если они кажутся немного запавшими на его остроугольном лице.
Я держусь очень тихо, как добыча, которая не хочет, чтобы ее заметили, хотя это и глупо. Он видит меня, его взгляд мгновенно скользит по мне, и кровь приливает к моим щекам, когда я вспоминаю, что на мне только нижнее белье. Я хватаюсь за одеяло, натягиваю его себе на грудь, чтобы прикрыться, и, как ни странно, он выглядит почти… с облегчением? Я цепляюсь за этот проблеск надежды всем, что у меня есть. Если по какой-то случайности он не рад моему присутствию здесь, если я ему не нужна, тогда, возможно, он отправит меня домой. Возможно, я все еще смогу вернуться к Джорджи.
— Доброе утро, — говорит мужчина, прислоняясь бедром к антикварному деревянному комоду в углу комнаты, такому же пыльному, как и все остальное здесь. — Сначала я отвечу на вопросы, которые, я знаю, у тебя должны возникнуть. Я Александр Сартр. Ты в моем доме. Ты спала два дня. — Он слегка наклоняет голову. — И ты…?
— Я… — У меня сухость во рту и комок ваты. — Я Ноэль Джайлс. Где я? Я все еще в Токио?
Он мрачно хихикает, странно насыщенный звук срывается с его полных губ. Они сухие и потрескавшиеся, но я могу представить, что когда-то они были мягкими. Он выглядит уставшим, как будто находится в состоянии сильного стресса или какое-то время не заботился о себе.
Какого хрена я вообще думаю о его губах?
— Ноэль. Он перекатывает мое имя языком, и дрожь пробегает у меня по спине. То, как он произносит мое имя, звучит чувственно, шелковисто, как капающий темный шоколад на яркие фрукты. — Нет, ты не в Токио. Ты в Париже.
Париж? Я издаю тихий писк удивления и вижу, как что-то мелькает на его лице. Я чувствую себя маленьким кроликом, попавшим в ловушку, за которым наблюдает ястреб, и я крепче кутаюсь в одеяло, чтобы хоть как-то защитить себя.
Я с трудом сглатываю.
— Пожалуйста, — быстро говорю я. — Я не знаю, почему я здесь, но я не должна быть здесь. Это не та сделка, которую я заключала. Мне нужно домой. Моему брату всего шестнадцать, наши родители умерли, и он один…
Александр поднимает руку, останавливая слова, с тревогой срывающиеся с моих губ.
— Ты здесь, потому что тебя отдали мне, — говорит он ровным голосом. — Человек по имени Кайто…
— Да! — Я перебиваю его, не в силах остановиться. — Я пыталась объяснить Кайто, но он не слушал. Я не соглашалась на это. Я согласилась отработать свой долг в Лондоне, где я живу…я должна вернуться домой. Пожалуйста, отпусти меня. Я нужна моему брату…
— Нет. — Одно слово, произнесенное быстро, холодно, по-французски, заставляет все резко остановиться. У меня отвисает челюсть, и я смотрю на него, но взгляд Александра непоколебим. — Ты мой подарок, — повторяет он, как будто я просто не понимаю с первого раза. — Теперь ты моя, Ноэль. Мой питомец.
— Я что? — Восклицаю я, но он продолжает, как будто я вообще ничего не говорила.
— Если ты
