На полигоне для тренировок были расположены горки, туннели, барьеры, «змейки», лесенки и просто большие ровные площадки, на которых собаки ползали, прыгали, бегали, приносили брошенные предметы, сидели, лежали и лаяли по команде. Собственно, ничего особенного, ничего такого, чему не учили бы земные хозяева и кинологи обычных домашних собак. Вспоминая хвастовство Набарра, что он продает служебных и охотничьих собак, Таня полагала, что занятия будут куда сложнее, но мага, похоже, поджимало время, большая часть которого была потрачена на поиски и уговоры романтически настроенных глупых девчонок. Покопавшись в искусственной памяти закрепленного под кожей за ухом переводчика, Таня обнаружила команды, переводившиеся на русский как «схватить», «гнать», «гнать на хозяина», «взять след», «болевая хватка», «бой» и много других, о выполнении которых она не имела ни малейшего представления, и которым, похоже, обучать ее не собирались. Может, ее порода не охотничья? Или Набарру важнее сплавить прочь своего соперника, чем вызвать гнев клиентов плохо вышколенными собаками? Ведь даже простейшую команду «ко мне» требовалось выполнять особенным образом: не просто подойти и сесть рядом, а обойти человека с правой стороны и сзади, а затем сесть строго у его левой ноги на расстоянии в 15–20 сантиметров от него.
Обычно Таню дрессировал сам Клисс, редко передоверяя ее другим специалистам. В один из дней Таня озабоченно смотрела на подругу по несчастью, неверно выполняющую команду «рядом»: требовалось идти слева от человека так, чтобы собачье плечо всегда находилось на одной линии с его ногой, а невысокая серая лохматая собачка упорно пыталась идти справа и жалобно тявкала, не понимая, почему ее раз за разом огревают палкой.
«Набарру следовало заложить больше слов в переводчик, хотя бы „право“ и „лево“», — подумала Таня и вдруг услышала сказанные на русском слова Клисса, словно подслушавшего ее мысли:
— Главное, чтобы их купили, на выставке нет пространства и условий для проверки уровня подготовки собаки. А потом человеческие души долго в теле не задержатся, и собаки будут управляться собственным умом, а у них со знанием команд всё в порядке, выдрессированы на славу. Увы, у вас нет доступа к собачьим знаниям, так что приходится обучать основам заново и быстро, а оттого — несколько сурово.
«Вот оно как… эти сволочи рассчитывают на то, что никто не продержится в собачьем теле и того года, на который гарантировано качество приворота! Они уверены, что дух девушек погибнет буквально сразу после покупки, как только их перестанут держать на успокоительных, а эти тренировки — так, соломки на первое время подстелить, чтобы клиенты сразу с жалобами не побежали. Хоть они и не побегут сразу: приворот не даст отказаться от собачки, но слухи, что собаки — глупее не бывает, поползти могут, вот Набарр и страхуется», — суммировала сведения Таня.
— Ты единственная, кого не приходится пичкать успокоительным — ты и без него на удивление спокойна, — пробормотал Клисс, и Тане очень не понравился его цепкий, задумчивый взгляд.
Да, Таня давно для себя признала, что лучше жить здоровой собакой, чем прикованным к кровати паралитиком, полностью и во всех сферах зависящим от других людей, поэтому не имела оснований для безумной тоски по утраченной человечности. Ей прошлой жизни было искренне не жаль, но теперь впервые у нее мелькнуло сомнение, не рискует ли она новой жизнью, не стараясь больше походить на других девушек, уже перечеркнувших жирным черным крестом все свои надежды на будущее. Может, истерику Клиссу закатить? Для профилактики, так сказать… А он ей поверит?
Таня решила не обращать внимания на подозрительные взоры Клисса, все равно ее скоро продадут и увезут далеко от негодяев, на другую планету, так что важнее хорошенько подготовиться к новой жизни, чтобы ее не выгнали за порог, как только закончится действие приворота. Если уж она вынуждена жить в теле животного, то путь это будет хотя бы не тело бездомной собаки. Кто знает, есть ли помимо всекосмической полиции еще и всекосмическая служба охраны животных и всекосмический приют для бесхозных собак!
После тренировки собак возвращали в вольеры, где они были предоставлены самим себе, своим мыслям и тоске. В эти долгие часы собаки тихо выли, скулили или впадали в сонное оцепенение, абстрагируясь от жестокой реальности и не думая ни о чем, не обращая внимания на зевак за оградой и снующих вокруг работников питомника. Таня тоже скучала по родителям, по подруге Наташе, по родному, знакомому миру, даже по осточертевшей комнате с зелеными обоями и телевизором-монстром на стене. Скучала, но вернуться в прежнее тело не пожелала бы…
«Зато теперь папа точно уговорит маму родить второго ребенка, и им обоим будет легче не видеть ежедневно беспомощную, измученную и несчастную дочь», — упорно убеждала себя Таня, размышляя о своей смерти на Земле, хоть и понимала, что никакой второй, третий, четвертый ребенок никогда не заменит родителям потерянное дитя.
Но ей действительно живется проще сейчас, когда она не лежит сутки напролет стиснув зубы, чтобы не кричать от отчаяния и полной безнадёги, когда естественными потребностями ее организма не приходится заниматься маме! Родители должны понять, что смерть искалеченного тела принесла Тане свободу и успокоение, и пусть не порадоваться за нее, но хотя бы не скорбеть слишком сильно. Таня не знала, какое будущее ей уготовила непредсказуемая судьба, но оно вряд ли сумеет быть хуже прошлого, и Таня старательно выстраивала для этого будущего фундамент понадёжней: запоминала слова, произносившиеся сотрудниками питомника, угадывала их смысл по действиям, жестам, звучащим в голосах эмоциям, даже по выражениям лиц.
Например, крепкий мужичок говорит товарищу:
— Излим кириар дан!
Он делает повелительный жест рукой и второй мужчина идет в пристройку у клеток и начинает разносить миски с кашей — вечерний паёк обитательниц вольеров, а Таня запоминает, что фраза означает: «Пора кормить собак» или нечто аналогичное.
Слово «дан» вообще часто повторялось во время утренней и вечерней кормежки, так что Таня пришла к выводу, что это слово означает «еда» или «кормить». Понемногу начала разбираться и в смысле других коротких, часто встречающихся слов, чуткие собачьи уши выхватывали уже знакомые сочетания звуков в чужой речи куда лучше ушей человеческих, безошибочно улавливая паузы между отдельными словами. Таня твёрдо нацелилась выучить местный язык — незнамо как, но выучить обязательно. Она не смирится безропотно с безнаказанностью негодяев, растоптавших жизнь девчонок, она сделает всё, чтобы остановить их! Ведь очевидно, что сам Набарр продолжит убивать девушек, найдя надёжный способ продавать всех дорогих собак богатым клиентам.
Она сделает всё, чтобы остановить его! Как только она начнёт понимать речь людей, то обязательно достучится до всекосмической полиции! Хас Набарр еще попляшет! Еще ответит за все свои прегрешения! Собачий век короче человеческого, но ей хватит, она будет стараться изо всех сил, чтобы хватило.
Клисс коротко стукнул и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет своего работодателя.
— Хас, разговор есть, — отрывисто сказал он.
