всю жизнь платила им добром за зло[169].
В поместьях, вдали от «света», девушкам было предоставлено больше свободы. Например, героиня пушкинской «Метели», будучи влюблена в бедного армейского прапорщика, виделась с ним в сосновой роще или у старой часовни, где они клялись друг другу в любви и сетовали на судьбу[170]. Известно, что тайные бракосочетания были не столь редким явлением и в столицах (к примеру, как вспоминает Е. А. Сушкова, ее отец часто устраивал такие браки)[171]. Однако такой шаг для девушки был крайне опасен. Молодой человек мог обмануть и не жениться и, таким образом, опозорить ее. Так, одна героиня из повести «София», дочь благородных родителей, из-за своего падения говорит о себе: «я презренная Лиза, – я, которую каждый извозчик может с усмешкою назвать Лизою!»[172] Она боялась, что посторонние люди могли обратиться к ней непочтительно, только по имени, без отчества, подчеркнув позор ее падения, так, как обращались к женщинам легкого поведения.
К тому же похищение дочерей от родителей для вступления с ними в брак составляло уголовное преступление[173]. Чтобы избежать наказания, следовало просить прощения у родителей.
В «Героях нашего времени» С. О. Бурачка дана сцена подготовки к побегу двух влюбленных: «Здравствуй, ангел мой бесценный; говорил запыхавшийся Виктор, вбегая в комнату Марии; нежно обнял и поцеловал ее, – ты одна?.. <…> Ну поздравь! мой друг; все готово! Вот твое свидетельство о крещении, вот о причащении, вот твой паспорт, моя подорожная, – деньги есть, – экипаж готов – едем!»[174] Есть подобные сюжеты и у А. С. Пушкина («Метель») и у И. С. Тургенева («Накануне»).
Совершались и фиктивные браки. Например, обер-шталмейстер Беклемишев выдал свою любовницу замуж за дворянина П. П. Мельникова, чтобы их сыновья получили дворянские права. Невеста видела своего «мужа» только при венчании в церкви, зато прижила с Беклемишевым двух сыновей[175].
* * *
В случае общего согласия начинался ритуал подготовки к браку. Всех близких и знакомых извещали о предстоящей свадьбе; на это извещение надо было отвечать горячими поздравлениями, даже если известно было что-нибудь, компрометирующее одну из сторон. По случаю помолвки рассылали розовые билеты с этим известием. М. А. Дмитриев вспоминал, что «написал известительные письма о моей помолвке ко всем, даже далеким родным, и к ближайшим знакомым. И к кому только не писал я!»[176]
Вот пример такого извещения: «Николай Семенович Киршев, извещая о бракосочетании его с Ольгою Николаевною Бедуновой, покорнейше просит пожаловать, для присутствования при священном обряде, в церковь Св. Троицы, а оттуда в квартиру его…»[177] А вот литературный пример извещения, написанного неподобающим образом: «Дарья Петровна Пронская, имея честь уведомить о помолвке пасынка своего, Николая Дмитриевича, с Софьей Васильевной Холмскою, покорнейше просит пожаловать сегодня на вечер»[178]. Составлено оно не по форме, к тому же его следовало написать и разослать заранее.
Жених обязан был делать визиты к родным, а также милостивцам и благодетелям невесты, дарить деньги слугам семьи невесты, затем (если позволяли средства) покупать обычные подарки для невесты: например, четырехместную карету, белую шаль, а также бриллианты, жемчуг, цуг вороных лошадей, богатую ливрею с гербами, нанимать щегольски одетых кучера и форейтора[179]. Менее обеспеченные женихи дарили конфеты, фрукты и цветы (правда, цветы становятся популярным подарком только к середине XIX века)[180]. Согласно рекомендации специального руководства о правилах светского тона, жених должен был заказать кольца, на которых обыкновенно вырезались месяц, число обручения и заглавные буквы (на жениховом кольце – имени невесты, на невестином – жениха)[181].
Перед свадьбой жених устраивал мальчишник: встречу с приятелями по холостой жизни и прощание с молодостью[182]. С. Н. Глинка писал, что перед его свадьбой, на прощальном холостом ужине, были у него почти все писатели того времени[183]. У девушек мог быть девичник. М. Ф. Каменская (до замужества Толстая) вспоминает, как накануне девичника, по русскому обычаю, молодые девушки были с невестой в бане, а потом у ее тети в комнатах без мужчин пели свадебные песни, пили, ели и плясали[184]. Также, судя по воспоминаниям М. Ф. Каменской, в 1830-х годах было еще в моде, чтобы подруги невесты сходились в ее доме шить приданое[185].
* * *
Венчались обычно через два месяца после сватовства. Жених и невеста обручались, «помолясь Богу, при чтении святых молитв и с благословения священника»[186]. Первым прибывал в церковь жених, затем невеста. Существовала практика приглашать посаженых отцов и матерей – в знак почтения к этим особам. Например, Алексей Федорович Львов (скрипач, композитор, дирижер, автор гимна российской империи «Боже, царя храни») просил Николая I быть посаженым отцом, а графиню Бенкендорф – посаженой матерью на его свадьбе с Прасковьей Агеевной Абаза. В день бракосочетания, 6 ноября 1839 года, в 7.30 царь уже ожидал Львова в Аничковом дворце, куда жених приехал с Бенкендорфом. Государь благословил его образом и дал отеческое наставление[187].
При венчании у жениха и невесты было по трое свидетелей. Жених, его посаженые отец с матерью и шафер ехали в храм в одной карете и в церкви помещались по правой стороне. Шафер тотчас ехал за невестой, из дома он шел впереди нее с образом; в руках невесте полагалось нести букет из красных и белых роз; кольца также находились у шафера жениха[188]. Родственники и знакомые невесты становились по левой стороне в храме. Также во время таинства присутствовали молодые люди, которые держали венцы над головами брачующихся. По окончании венчания иногда служили молебен, затем принимали поздравления[189].
Из церкви все ехали на свадебный пир на квартиру жениха, где их уже ждали родители с хлебом-солью. За здоровье гостей на свадьбе пили в строгой очередности – по родству и старшинству. Если был бал, то невеста была, разумеется, его царицей. Дамы уводили невесту от свадебного стола и переодевали в кружевной чепчик и капот. После того молодая с бокалом в руке показывалась в дверях спальни и прощалась с гостями[190]. На прощание гостей одаривали конфетами.
Скромные свадьбы устраивались редко. Так, например, женился Федор Петрович Толстой на дочери коммерции советника Анне Федоровне Дудиной: «В один прекрасный день из ворот дома Марии Степановны Дудиной, молодой, сияющий счастьем, мичман в отставке вывел за руку свою невесту, свою обожаемую Аннету… На нем был его неизменный морской мундирчик, на непокрытой голове развевались кудри… На ней было
