игл и не позволял сделать полноценный вдох. Позади меня Аля закашлялась. Ее хватка ослабла. Я остановился и повернулся к ней. Согнувшись пополам, девушка дрожала и смотрела на свои ноги.
Я наклонился к ней и хрипло спросил:
— Что случилось?
От раздавшегося совсем рядом волчьего воя Аля вздрогнула и резко выпрямилась. Выпучив глаза и приоткрыв рот с потрескавшимися на морозе губам девушка в ужасе смотрела поверх моего плеча. Я медленно обернулся и увидел трех крупных волков. Обнажив клыки и не сводя с нас злобного взгляда, они медленно приближались к нам.
Я снова повернулся к Але и увидел за ее спиной еще четырех волков.
Над нами раздалось оглушительное каркание. Я инстинктивно поднял голову к небу и увидел черные очертания ворона. Почему-то я был уверен, что это тот самый, с льдисто-голубыми глазами.
— Демид, нам не уйти… — с отчаянием в голосе произнесла Аля. — Он не даст…
Я не понимал, как она в подобной ситуации верит в то, что все это колдовство. Это же совершенно нерационально, невозможно, абсурдно. Перед нами простые волки, здесь нет никакого колдовства. Мы просто… погибнем? В этом темном лесу, на холодном белом снегу. Вместе.
От этих мыслей я вздрогнул, почувствовав едва ощутимый холодок где-то внутри, под ребрами, ближе к сердцу.
За волками, в ельнике, что-то мелькнуло. Я устремил взор в ту сторону и увидел призрачную белую фигуру с длинными темными волосами. Затем еще, и еще. Они выплывали из-за деревьев и, неестественно склонив головы на бок, тянули к нам свои призрачные руки.
— Это невесты, — пролепетала Аля. — Он задействовал все свои силы, чтобы остановить нас…
— Нет, — произнес я, замотав головой. — Это не может быть реальностью…
— Они реальны, Демид. — В голосе Али уже не было страха, лишь отчаяние. Она приняла эту действительность, но я никак не мог этого сделать.
По мере того, как волки медленно приближались к нам, подплывали ближе и призраки. В реальности происходящего сложно было усомниться: мои ноги замерзли, ледяной ветер больно колол кожу, голова гудела и готова была взрываться. Во снах подобного не ощущается. Во снах такой боли нет.
— Аля… — Я нашел ее ладонь в вязаной варежке и крепко сжал. Впервые я не мог подобрать слов, впервые не знал, что делать. Впервые я был растерян.
Ворон продолжал летать над нами, зловеще каркая, словно отдавая приказы. Мне даже показалось, что несколько призраков и волков поглядывали вверх, на кружащую над нами птицу.
— Мы вернемся! — вдруг воскликнула Аля. — Мы вернемся в деревню, и я больше никуда не уйду, обещаю!
— Аля… — выдохнул я ее имя. Однако она не обратила на меня внимания.
Девушка выпустила мою ладонь и добавила:
— Не трогайте нас, мы возвращаемся! Свадьба в силе!
Я растерянно переводил взгляд с нее на волков и невест. Те замерли и притихли. Ветер тоже заметно стих, перестав дарить нам свои кусачие ледяные поцелуи.
Ворон в небе отрывисто каркнул. Один из волков, самый крупный, отступил назад. Остальные последовали его примеру. Невесты плавно заскользили к деревьям, откуда и появились.
— Что это? — спросил я. — Почему они уходят?
— Потому что я согласилась вернуться, — печально произнесла Аля. Казалось, она вот-вот заплачет.
— Нет, ты не должна! — чересчур громко воскликнул я.
Волки замерли и уставились на меня. Аля испуганно округлила глаза и прижала палец к губам, веля мне замолкнуть. Однако в меня будто кто-то вселился, и я не отдавал отчета своим действиям.
— Ты не вернешься! — Я схватил ее за руку и потянул за собой. — Я не позволю тебе сгинуть в этой дыре.
Вороний крик эхом прокатился по всему лесу. Волк, что был крупнее остальных, зарычал и кинулся на меня.
— Нет! — истошно крикнула Аля, но было поздно.
Волк вцепился в мою ногу. От резкой боли я вскрикнул и выпустил ладонь девушки.
— Мы уйдем! Обещаю! — закричала Аля. — Я сделаю все, что прикажешь! Только прошу, пощади его!
Кажется, она плакала. Я тоже плакал — чувствовал, как от пронизывающей все тело острой боли выступили слезы и покатились по обветренным щекам.
Снова послышалось каркание ворона. Волк разинул пасть и выпустил мою ногу. Аля сразу же кинулась ко мне, что-то бормоча. Я силился разобрать ее слова, но боль и отдающееся в висках сердцебиение не давали мне сосредоточиться.
— Все хорошо, Демид, — наконец смог разобрать я. — Все будет хорошо… Прости меня…
Глава 6.1. Живые и мертвые
Я лежал на застеленной ярким цветастым покрывалом кровати и смотрел в потолок. Обезболивающее только начало действовать, и уставшее от боли тело впервые за несколько часов расслабилось.
— Я так и знала, что он натворит делов, — пробурчала баба Шура, гремя посудой на кухне.
Дверь была приоткрыта, и я хорошо слышал их с Алей разговор.
— Он хотел мне помочь, — вступилась за меня девушка.
— И в итоге чуть вас обоих не угробил.
Аля замолкла, не зная, видимо, что ответить бабушке. Я бы на ее месте тоже не знал. Мне вообще теперь казалось, что я мало чего знаю.
О том, что произошло в лесу, думать было тяжело. Явственно видя перед собой волков и призраков, помня острую боль в ноге от укуса, я понимал, что все это было на самом деле, но признаться себе в этом никак не мог. Но, похоже, сделать это все же стоит, потому что мертвые невесты и сейчас наблюдали за мной через до конца не задернутую штору на окне.
В комнате, где я лежал, стоял полумрак — горел лишь небольшой ночник у кровати, — а забор у бабы Шуры был низким и состоял из проволочной сети, поэтому я отчетливо видел на снежном фоне черные головы, бледные лица и такие же бледные руки, тянущиеся к дому.
— Не смотри на них. — Баба Шура резко задернула штору, скрыв от меня призрачные лица.
— Иначе что? — спросил я.
— Ничего хорошего.
В комнату вошла обеспокоенная Аля. Она закусила губу и виновато посмотрела на мою перевязанную ногу.
— Сильно болит?
— Уже нет. Обезболивающее подействовало. Да и не такая уж и сильная была боль, можно было и без обезбола обойтись.
Аля села на край кровати и тихо вздохнула.
— У меня все натуральное, на травах, — сказала баба Шура, подойдя ближе ко мне. — Здоровью не повредит. К тому же, я эти травы еще и заговорила.
Не зная, как реагировать на последние ее слова, я лишь благодарственно кивнул.
Баба Шура вздохнула и села на угол кровати, подальше от моей больной ноги, чтобы ненароком не задеть ее.
