свою куртку, Калеб оставил Биста убирать за собой, как он делал каждый раз, когда они занимались этим вместе. Именно он нанес последний удар.
Отнять жизнь не всегда было так просто.
Калеб долгое время отказывался убивать кого-либо, но их отец, а затем и Бист не позволили ему отказаться. Он видел, насколько разрушительными могут быть люди и что никто, кроме брата, не прикроет его. В мире не было никого, кому он мог бы доверить свою жизнь, кроме Биста.
Дуэйну еще предстояло пройти долгий путь, а своим охранникам Калеб доверял лишь до определенного предела. Им платили за преданность, а всему, что покупалось за деньги, он не доверял.
Он ехал домой, думая о Фэйт и о том, что между ними произошло. Он еще не трахал ее, но перенес в свою спальню, так как хотел ее обнять.
Энн была рада переменам в их отношениях. Пожилая женщина была уверена, что все, что ему нужно в жизни, — это женские прикосновения. Калеб не знал, что ему нужно больше.
Припарковавшись у своего дома через час, он вдруг почувствовал огромную усталость.
Фейт была так молода, и у нее впереди вся жизнь. Она не должна быть с ним или участвовать в этой жизни.
Войдя в свой дом, он не стал останавливаться или задерживаться. Вместо этого он направился в ванную комнату и уставился на свое отражение. На пиджаке не было ни пятнышка крови, но белая рубашка, которую он носил под ним, была в крови.
Он бросил пиджак на пол, зная, что его придется поджечь.
"Я слышала, как ты вошел", — сказала Фэйт.
Прежде чем он успел сказать ей, чтобы она ушла или закрыла дверь, она стояла в ванной и смотрела на его рубашку, пропитанную кровью.
Она слабо вздохнула. "Ты ранен?"
"Нет. Это не моя кровь".
"О."
Он расстегнул каждую пуговицу, и его взгляд остановился на ней.
"Человек заслужил это?" — спросила она.
Калеб усмехнулся. "Не знаю. Как ты думаешь, предатели, продающие твои секреты, заслуживают смерти?"
Она не верила в любовь, и он обещал ей, что не сможет дать ее, но что, если… он хотел и того, и другого?
"В твоем мире — да".
"Что?" Он повернулся к ней, осознавая, что на его плоти проступила и засохла кровь.
"Вы живете не по тем же правилам, что обычные люди. Если тебе угрожают, ты должен действовать", — сказала она. "Этот человек, кем бы он ни был, заслужил свой смертный приговор. В этом мире и в этой жизни ваши решения имеют последствия. Если бы вы оставили этого человека в живых, он мог бы убить еще многих. Люди, которые работают на вас, семьи людей редко остаются невредимыми от действий эгоистов".
Этого он не ожидал.
Он ожидал, что она расстроится или осудит его.
Но она лишь пожала плечами.
"Я убил твоего отца".
"Ты уже говорил это".
"Тебе все равно?"
Она покачала головой. "Разве это делает меня плохим человеком, раз мне все равно? Он продал меня, потому что взял твои деньги. Я уверена, что он использовал бы меня еще много раз, если бы мог сам выпутаться из неприятностей".
"Нет."
"Мне нравится быть рядом с тобой, Калеб. Быть рядом с тобой". Она подошла к нему вплотную. Ее руки обвились вокруг его шеи, обхватывая ее. "Я что-то чувствую".
"Я не занимаюсь любовью".
Это заставило ее улыбнуться. "Я знаю". Ее взгляд упал на его губы. "Мне больше некуда идти".
"Ты больше никуда не пойдешь".
Он обхватил ее лицо, большим пальцем провел по лицу точно по шраму. "Ты стала моей, помнишь? Сейчас ты не очень-то способствуешь тому, чтобы уйти".
"Я не хочу уходить".
Несколько секунд он просто смотрел на нее. Шрам казался теперь более заметным, чем раньше, и ему было все равно. Для него Фейт была прекрасна своим отсутствием доверия и любви ко всем остальным.
Он видел, как влюбляется его брат. Но как Хоуп вытягивала эти эмоции из Биста, он не понимал.
Взявшись за шею Фейт, он наклонил ее голову и приник к ее губам. Вкус у нее был просто райский, и он был мужчиной, который не хотел отпускать ее ни на секунду.
Она задыхалась, ее губы раскрылись, и он погрузился внутрь, пробуя ее на вкус. Она была такой чертовски сладкой, как наркотик, к которому пристрастился только он. Проведя рукой по ее спине, он обхватил ее спелую попку, прижимая ее к себе.
Подняв ее рубашку, он оторвался от поцелуя и начал раздевать ее. Одежда на ней должна была сгореть, так как он не хотел оставлять на ней никаких следов. Она этого не заслуживала. Когда она была полностью обнажена, он включил душ и взял ее за руку.
Помогая ей войти внутрь, он последовал за ней.
Никто из них не разговаривал.
Слова сейчас были ни к чему.
Взяв мыло, он намылил руки и, глядя на ее тело, принялся намыливать свой приз. Вода из душа попала ему на спину. Он оглядел тело Фейт, начав с ее груди.
Долгое время он не прикасался ни к чему интимному, намыливая ее руки и шею, затем живот. Не в силах больше ждать ни секунды, он обхватил ее сиськи и провел большими пальцами по каждому соску.
Она вздохнула, и он не удержался и ущипнул твердые бутоны.
Ее стоны эхом разнеслись по ванной, и он наслаждался каждым звуком. Оставив на руках немного мыла, он намылил тонкие волоски ее киски, а затем опустился на колени, чтобы обработать ее ноги.
Как только он все закончил, он встал позади нее и позволил воде смыть его тяжелую работу, пена медленно стекала в канализацию.
Положив руки ей на бедра, он поцеловал ее в шею, прямо над пульсом. Проведя руками по ее телу, он обхватил ее сиськи.
"Я не заслуживаю тебя".
Она расслабилась, прижимаясь к нему.
"Но я не собираюсь тебя отпускать. Я сохраню тебя как свой приз".
****
Прикосновения Калеба воспламеняли ее. Фэйт была такой мокрой, а он лишь касался ее груди, и ей хотелось большего. У него была дневная щетина вокруг губ, и легкая шершавость сводила ее с ума от его прикосновений.
Потянувшись к нему сзади, она запустила пальцы в его волосы, нуждаясь в нем. Обе его руки работали над ее сиськами, и этого было недостаточно.
"Чего ты хочешь?" — спросил он, выдыхая слова ей в шею.
"Тебя, я хочу тебя. Ты мне нужен". Ей было все равно, придется
