внимательно слушал. В нью-йоркском инвестиционном сообществе, занимающемся биотехнологиями, о Даггане ходила молва: "парень, чьи предприятия всегда приносят деньги". Ротбаума не волновало, что у Даггана не было опыта работы в биотехнологиях, и еще меньше его волновало, куда Дагган ходит в церковь.
Дагган показался честным и прямым. Ротбаум считал его победителем.
Чтобы добраться от Смиттауна (штат Нью-Йорк) до Манхэттена, требуется 80 минут по железной дороге Лонг-Айленда, но путь Уэйна П. Ротбаума на Уолл-стрит был не таким прямым. Он вырос в среднем классе в Смиттауне, где смешались ирландские, итальянские и еврейские семьи. Он играл в бейсбол и футбол и жил в доме площадью 1500 кв. футов со своими младшими сестрами-близнецами. Тренер Ротбаума по футболу в средней школе дал ему прозвище - Рабби. Это были 1980-е годы.
Отец Ротбаума был совладельцем небольшой компании, предоставлявшей услуги по обеспечению безопасности розничных магазинов, и сосредоточился на продукции и продажах, в то время как его инвестиционный спонсор, ювелир, занимался финансами. В итоге ювелир организовал сделки, в результате которых акции старшего Ротбаума были размыты, и Уэйн воочию убедился, что его отца кинули. Он никогда не допустит, чтобы с ним произошло нечто подобное.
Ротбаум прошел подготовительные курсы в Университете штата Нью-Йорк в Бингемтоне, но вскоре отказался от мысли о медицинской школе и окончил его в 1990 г. с двойной специализацией - политология и психология. Затем он отправился в Университет Джорджа Вашингтона изучать международные отношения в надежде стать шпионом. Но его мечтам о международных интригах пришел конец, когда он сдавал один из вступительных тестов в Центральное разведывательное управление. Унылая комната для тестирования натолкнула Ротбаума на мысль, что работа в ЦРУ, скорее всего, не будет фантазией Джеймса Бонда, и он не стал продолжать процесс подачи документов.
Он отправился на Манхэттен, потому что ему нужна была работа. Там он прошел собеседование в стратегическую консалтинговую компанию Carson Group. Он был потрясен, когда получил работу.
В течение следующего десятилетия Ротбаум создавал в Carson Group практику в области биологических наук. С интенсивностью, которая выделяла его даже на Уолл-стрит, он изучил этот бизнес и оказался очень хорош в анализе биотехнологических активов и компаний. Ротбаум даже открыл в Carson Group инвестиционный банк, который занимался финансированием биотехнологических компаний. В помощь ему он нанял аналитика Тома Туральски, недавно окончившего Колумбийский университет, где он изучал экономику и политологию.
Затем, в 2001 году, Carson Group была продана гиганту в области информации и данных Thomson Corporation. Эта продажа стала поворотным моментом. В течение многих лет Ротбаум был отличным консультантом по сделкам в области биотехнологий. Теперь он хотел сам стать инвестором в них. Получив прибыль от продажи Carson Group (1 млн. долл. после уплаты налогов), он создал собственную инвестиционную компанию Quogue Capital, названную так в честь городка Хэмптон на Лонг-Айленде, где у него был летний дом.
Когда дело дошло до финансирования биотехнологий, Ротбаум нашел себе наставника в лице Джо Эдельмана. Впервые они встретились на одной из вечеринок на Манхэттене в 1990-х годах и сразу нашли общий язык. Сухое чувство юмора Эдельмана заставило Ротбаума смеяться всю ночь. Эдельман был на тринадцать лет старше Ротбаума и работал аналитиком, занимаясь биотехнологиями, а в 1999 г. основал небольшой хедж-фонд Perceptive Advisors для торговли акциями биотехнологических компаний.
После многих лет работы на Уолл-стрит, где они предоставляли услуги в обмен на комиссионные от инвесторов, покупавших и продававших ценные бумаги, Эдельман и Ротбаум захотели сами стать инвесторами. Они хотели быть на стороне покупателей. Насколько они были хороши? Они хотели это выяснить.
В какой-то момент Эдельман заговорил с Ротбаумом о совместном создании Perceptive, но они решили отказаться от этого. Они достаточно хорошо знали темперамент друг друга, чтобы понять, что совместное предприятие, скорее всего, не сработает. Эдельман твердо верил, что для того, чтобы обыграть рынок, ему необходимо иметь определенный настрой и быть готовым делать "все наперед" в своих удачных ставках. Пять самых крупных позиций по акциям часто составляли большую часть его портфеля. Ротбаум перенял эту теорию портфеля у Эдельмана и сделал еще один шаг вперед. Он был готов поставить все на кон в одной единственной инвестиции. У Эдельмана , как бы ни был силен его желудок к риску, он не мог сравниться с маниакальной агрессивностью Ротбаума.
"Единственный способ стать по-настоящему богатым - это сделать большую ставку на наши лучшие идеи", - говорил Ротбаум Эдельману, когда они почти одновременно организовывали каждую из своих инвестиционных операций. Когда они только познакомились, Эдельман обучал Ротбаума биотехнологиям и инвестированию. Но вскоре старший инвестор начал учиться у своего протеже. Ротбаум и Эдельман ежедневно общались друг с другом, обменивались идеями, делились исследованиями и обсуждали различные инвестиционные решения. Каждую субботу утром они вместе завтракали в одной из закусочных Манхэттена. Эдельман принял на работу Тома Туральски, который познакомился со своим новым начальником через Ротбаума. Все трое остались в тесном контакте. В первый год работы хедж-фонд Эдельмана Perceptive Life Sciences получил чистую прибыль в размере 129%. Инвестиция, обеспечившая наибольшую часть этой прибыли, - Enzon Pharmaceuticals - была идеей Уэйна Ротбаума.
За годы работы в биотехнологиях Ротбаум был по-настоящему поражен тем, как устроен человеческий организм. Он восхищался связями и механизмами, цепными реакциями и взаимосвязью всего сущего. Он смотрел на организм как на элегантную биомеханическую машину, состоящую из деталей, молекулярных шестеренок, зубчиков и переключателей, которые можно включать и выключать. Эта машина подчиняется правилам, определяемым генетическим кодом и электрическими путями, в которых киназы играют важную роль, управляя клеточной активностью.
Анализируя влияние болезней на человеческую машину, Ротбаум сосредоточился на тех местах, где машина вышла из строя. "Рак - это всего лишь один из примеров того, как система по разным причинам выходит из строя", - рассуждал он. Ротбаум использовал трансляционную науку, соединяя точки из различных дисциплин, таких как биология, химия и медицина, чтобы делать ставки на фондовом рынке на основе хлебных крошек клинических данных, которые питали его понимание того, что может заставить человеческую машину работать. Благодаря фотографической памяти и работе, которая заставляла его смотреть на на всю картину в целом, а не только на отдельные области медицинской науки, такие как лимфома, Ротбаум считал, что понимает человеческий организм не хуже, чем сами врачи, ученые и исследователи биофармы, если не лучше. Иногда он бывал резок с этими экспертами - например, когда Ротбаум заявил известному специалисту по генной терапии, что ничего не знает о генной терапии, чем привел в ужас
