результаты – возможно, более быстрому уму, чем мой, они помогут найти разгадку несчастья.
Я трижды открыл книгу и ткнул пальцем в первые попавшиеся слова.
Первые были из Луки, XIII, 7: «Сруби ее».
Вторые из Исайи, XIII, 20: «Не заселится никогда».
Третьи из Иова, XXXIX, 30: «Птенцы его пьют кровь».
Это то, что было необходимо процитировать из бумаг мистера Кроума.
Сэр Мэтью Фелл был должным образом положен в гроб и захоронен, а надгробная проповедь, прочитанная мистером Кроумом в воскресенье, была опубликована под названием «Непостижимый путь, или Опасные и злобные деяния Антихриста в Англии». Викарий да и большинство живущих по соседству были убеждены, что сквайр пал жертвой папского заговора.
Его сын – сэр Мэтью-второй – унаследовал и титул и поместье. На этом кончается первый акт кастрингемской трагедии. Хочу только упомянуть, что новый баронет решил не поселяться в комнате, где умер его отец, что и неудивительно. За время его царствования там вообще никто никогда не ночевал, даже случайный гость.
Он умер в 1733 году, и ничего достойного внимания в годы его правления не произошло, разве только что необъяснимый, все увеличивающийся падеж скота.
Тот, кого интересуют детали, может обратиться к письму, опубликованному в «Джентльмен’з Мегезин» в 1772 году. В нем баронет приводит статистический отчет и сообщает некоторые факты. Падеж прекратился после того, как он просто-напросто стал загонять скотину на ночь в сараи и в парке не оставалось ни одной овцы. Дело заключалось в том, что он обратил внимание, что с теми, кто проводит ночь в помещении, не происходит ровным счетом ничего. После этого болели лишь птицы и дикие животные. Но так как никто не оставил подробное описание симптомов болезни, а ночные сторожа тоже ничего не видели, я не стану подробно останавливаться на «кастрингемской эпидемии» – так звалась эта болезнь среди суффолкских фермеров.
Как я уже говорил, второй сэр Мэтью умер в 1735 году, его сменил соответственно его сын, сэр Ричард. Именно он сумел добиться фамильной скамьи в северной части приходской церкви.
Ради претензий сквайра пришлось потревожить несколько могил на неосвященном месте. Среди них оказалась могила (чье местоположение было точно известно благодаря то ли пометкам, то ли плану церкви и ее двора, сделанному мистером Кроумом) и миссис Матерсоул.
Когда по деревне прошел слух, что предстоит эксгумация трупа знаменитой ведьмы, оказалось, что ее кто-то еще помнит. Сами понимаете, каковыми были удивление и страх, когда обнаружилось, что в лишь слегка подгнившем гробу не оказалось ни тела, ни костей, ни даже праха. Это и в самом деле загадка, так как в те времена ни о каких мародерах и не помышляли, и найти вразумительное объяснение похищению тела крайне трудно. Разве только для нужд хирурга?
Этот казус воскресил в памяти все истории о судах над ведьмами и колдовских деяниях, которые не наблюдались вот уже сорок лет, и приказ сэра Ричарда сжечь гроб, хотя и был неукоснительно исполнен, многие восприняли как отчаянный поступок.
Сэр Ричард был определенно несносен в своих рационализаторских действиях. Прежде дом представлял собой чудесную постройку из прекрасного красного кирпича; но сэр Ричард, предпринявший путешествие по Италии, подпал под влияние тамошнего стиля, а так как деньгами он располагал в большем количестве, чем его предшественники, он вознамерился на месте английского дома возвести итальянский дворец. Таким образом, кирпич исчез за сдоем штукатурки и облицовкой из тесаного камня, на въезде в парк и в саду были установлены посредственные римские мраморные статуи, а на противоположном берегу пруда было возведено подобие храма Сивиллы в Тиволи.
И Касттрингем стал выглядеть совсем иначе – правда, на мой взгляд, менее привлекательно. Но в последующие годы дворяне, обитавшие по соседству, сильно восхищались им и воспринимали как образец.
Однажды утром (в 1754 году) он проснулся невыспавшимся. Погода стояла ветреная, и, несмотря на то, что труба усердно дымила, в комнате было так холодно, что ему приходилось постоянно поддерживать огонь. К тому же какой-то стук в окно не давал ему ни минуты покоя. А в тот день предвиделись гости, которые жаждали разнообразных увеселений. И напавший на него приступ хандры (который не прекратился даже во время веселья) был настолько силен, что он стал опасаться за свою репутацию устроителя развлечений. Но более всего он был раздражен из-за бессонной ночи и определенно решил не ночевать более в свой комнате.
Это было главной темой его размышлений за завтраком, после которого он стал обходить комнату за комнатой в поисках подходящей спальни. На это ушло довольно много времени. Наконец он нашел комнату с окнами на восток и на север, но мимо нее будут постоянно шнырять слуги, да и кровать оказалась ему не по нраву. Нет, нужна комната с видом на запад – тогда и солнце не будет бить ему по утрам в глаза, и никто не будет бегать взад и вперед по коридору. Но домоправительница почти исчерпала свои ресурсы.
– Вот что, сэр Ричард, – доложила она, – во всем доме есть только одна такая комната.
– Это которая? – заинтересовался сэр Ричард.
– Да сэра Мэтью… Западная комната.
– Вот и поместите меня туда – там я и стану спать, – объявил ее хозяин. – Куда идти? А, сюда. – И он поспешно двинулся к комнате.
– Но, сэр Ричард, там никто не спал вот уже сорок лет. После того как там умер сэр Мэтью, там даже не проветривали.
Сообщив это, она, шурша юбками, побежала вслед за ним.
– Давайте, миссис Чиддок, открывайте! Могу я наконец увидеть эту комнату?
Дверь была открыта; и воздух в комнате действительно оказался спертым и тяжелым. Сэр Ричард подошел к окну и тут же, что входило в его привычку, откинул занавески и распахнул створки. Этой части дома перемены почти не коснулись, ее скрывал огромный ясень, возвышавшийся прямо у окна.
– Проветрите хорошенечко комнату, миссис Чиддок, и перенесите сюда мою кровать. А в старой поместите епископа Килморского.
– Умоляю вас, сэр Ричард, – прервал его чей-то голос, – мне необходимо поговорить с вами, будьте любезны.
Обернувшись, сэр Ричард увидел в дверях человека в черном. Тот поклонился:
– Простите за вторжение, сэр Ричард. Вы, наверное, вряд ли меня помните. Я – Уилльям Кроум, мой дед был викарием при вашем прадеде.
– Что ж, сэр, – ответил сэр Ричард, – имя Кроума всегда служит пропуском в Кастрингаем. Я рад возобновить знакомство, продолжающееся вот уже два поколения. Чем могу помочь вам? Столь ранний визит и, если не ошибаюсь, ваш костюм свидетельствуют о
