же исчезла, стоило ему ими поделиться.
– Это всё? – спросил Обр. – Или может чего ещё сказали, да ты забыл, старый хрыч?
Дворецкий снова зажмурился.
– Да, ещё сказали, что, значить, не впадайте в панику, нет причин для беспокойства.
– Да уж, нет причин, – усмехнулся приказчик. – Чего ж он тогда упал, этот самолёт?
– Ты же сам знаешь, – сказал молодой хозяин нарочито спокойно, – никто нам не скажет.
Обр хотел что-то ещё добавить, но его прервал шум с улицы. Все трое прислушались. Над поместьем, судя по звуку, пролетела большая винтокрылая машина.
– А вот и эвакуационный беспилотник, – глядя в потолок, прокомментировал Чильтан. – Вот и всё, экипаж спасён, беспокоится и вправду не о чём. Сорель, подай-ка, родной, нам с Обром чаю в кабинет. Старый дворецкий слегка поклонился и ушёл приготовлять чай. Молодой помещик с приказчиком пошли по лестнице на второй этаж, где располагался рабочий кабинет. Первый повернулся ко второму и с улыбкой сказал:
– А хорошо, старина Обр, что радио наше всё-таки работает. Служба-то не сгинула еще!
– Определенно, господин. Значит скоро и о нас вспомнят.
Обед прошёл в радостной обстановке, под стук капель о стёкла, под шум долгожданного ливня, в одночасье превратившего ферму в болотистую местность. Дождь лил уже третий час.
Капелька чёрной, слабенькой, но едкой тревожности, всё же, витала в воздухе, всё-таки самолёт Службы упал. Но кроме как на хозяина поместья, эта тревожность ни на кого влияния не имела. Ещё бы, ведь по радио не упомянули про вражеские штурмовые модули, которые, вероятно и сбили самолёт, а Чильтан их видел. И их было много, и куда-то ведь они полетели… На восток. Зачем? Неужели весь мир на пороге новых сражений этой затяжной войны?! Неужели у Службы не хватит сил справиться с врагом окончательно?! Мрак и обречённость следовали после этих рассуждений, и Чильтан мотал головой, стараясь вытряхнуть их из себя.
Обр любил после обеда выкурить сигарету, и сейчас он с удовольствием предавался этому вредному процессу. Он весь светился от счастья – дождь пошёл! Наконец-то! Не зря ведь с утра у него ныла поясница. Да и радио «ожило». Значит, Полис цел! Значит скоро и контейнеровоз должен прибыть за урожаем.
Сорель неторопливо убирал посуду, а Чильтан, изо всех сил пытаясь избавиться от неприятных мыслей, вновь завёл разговор о предстоящей ревизии. Эту ревизию они с приказчиком обсуждали два часа перед обедом и нового там с того времени явно не появилось ничего, поэтому вся беседа была сплошь повторением уже состоявшейся.
– Давай ещё раз. Сколько у нас полностью целых уборочников?
– Три.
– Это включая того, который глючит? Тридцать второго?
– Конечно, господин.
– Ага. Троих нам и хватит, урожая не так много будет. А в ремонте сколько?
– Уборочников-то? Два штуки.
– Так-с. Сколько культиваторов целых? Два.
– Точно так. Два целёхоньких. И два в ремонте. Но один – вообще хлам, уж и выбросить не грех его.
– Ясно. Ремонтники, слава богу, оба целые. Ну и универсальных грузовых у нас осталось три штуки, так?
– Нет, хозяин, четыре их осталось. Все рабочие. В починке ни одного.
– Н-да, старина Обр, – закрывая блокнот, сказал Чильтан, – а помнишь то время, я ещё маленьким был, когда у нас роботов десятки были? Помнишь? Не знали, куда девать их столько.
– Да, господин, помню. Как не помнить. А ежели припомнить то ещё время, когда вы…вас… ну, словом, когда вы не появились ещё на свет, так тогда, ей богу, каждый месяц Служба челнок присылала. Каждый! И запчасти, и новые модели машин, и всё что угодно! Что ни закажешь – всё привозили. Да.
В последнее время все рассказы и воспоминания приказчика о том старом времени (особенно о годах, когда Чильтан ещё не родился) вызывали у молодого господина острые приступы смертной тоски. Ну чего, думал он, душу травить?! Да, было всё намного лучше, а теперь вот плохо как-то всё стало. Зачем лишний раз напоминать-то?
Дождь кончился задолго до начала сумерек, тут же выглянуло солнце, уже весьма уверенно клонящееся к западу и вода испарялась с полей, сильно увлажняя воздух. Чильтан знал, что раньше, до войны, до ядерных ударов, климат здесь был иным. Было холоднее. Зимой всегда выпадал снег. Лето было довольно коротким, сухим и тёплым. Сейчас же, пойди спроси у кого – видел ли кто за свою жизнь хоть раз настоящий снег? Здесь уж точно вряд ли кто видел. Спать сегодня все пошли рано, завтра намечался тяжёлый рабочий день.
8/М
Дождь хлынул внезапно, хотя нельзя сказать, что был таким уж неожиданным. Тучи застилали небо уже почти сутки. Миновав все прелюдии, не тратя лишних капель на плавное начало, они разом обрушили всю колоссальную массу воды на заждавшуюся, сухую землю. Лужи были подобны небольшим озёрцам, меж которыми потекли маленькие, но свирепые в своём стремлении ручьи. Степь плыла. Рухнувшая тарелка и упавший с коня Мелай, лежали на большой облезлой прогалине, где травы почти не было, а была одна сплошная грязь. Впрочем, теперь всё кругом было подобно бескрайнему болоту.
Ливень разошелся страшно. Холодок хтонического ужаса из древних времён, страха перед непреодолимой силой стихии, витал в стремительных каплях. Мелай, раскрыл глаза и, наблюдая схождение вод с неба, думал о том, как хрупка жизнь. Не только человека, а вообще. Концепция существования стала на мгновение ему ясна. Вода однажды породила это нелогичное явление, которому обязаны все бесчисленные поколения, звеньями цепи тянущиеся из мрака прошлого в любой момент, что можно назвать "сейчас". Однако изничтожает жизнь вода также легко и неумолимо. И она может легко оборвать эту цепь. Но не сегодня. Сколь бы сильным ни был дождь, как бы яростно не хлестала вода землю, он оказался весьма коротким. Вылив всё за два-три часа, тучи вдруг как-то поредели, стали прозрачными и понемногу рассеивались.
Старый и дряхлый Дебиря молча стоял над Мелаем. Оба глядели друг другу в глаза. Юродивый легонько ткнул несколько раз Мелая посохом в грудь. Было видно, что его терзают сильные сомнения, в том, что лежавший в луже жидкой грязи охотник Язов жив.
– Эй, ты живой?! – хрипло осведомился он.
Мелай точно знал, что он жив и здоров, хотя совсем недавно многие его кости были переломаны, а внутренности кровоточили.
– Живой, – ответил он и поднялся на ноги.
– Тарелка, что ли, там лежит? – спросил старик, кивнув в сторону.
Мелай обернулся и кивнул.
– Ты ведь Дебиря? Странствующий меж Общин… нищий?
– Ну, положим, не такой уж я нищий, – прохрипел старик с лицом, преисполненным серьёзности. – А
