Книга Самгук саги Т.1. Летописи Силла - Ким Бусик

он предлагает датировать возникновение феодализма в Корее X в. Однако восстания VIII — IX вв. не могут служить критерием для определения общественно-экономической формации этого периода: краткие сообщения Ким Бусика о выступлениях «воров» и «разбойников»[171] не дают нам никаких оснований считать их своеобразными «революциями рабов». Только тщательное изучение фактов, характеризующих общественные отношения этого времени, сможет помочь нам в понимании сущности происходивших тогда социально-политических движений.

Хотя большинство корейских историков (за исключением То Юхо и Ли Ынсу) считают период после VII в. безусловно феодальной эпохой, однако нет еще единого мнения в понимании характера и особенностей феодальных отношений, потому что многое в возникновении и развитии феодализма в Корее требует глубоких изысканий. Вот почему в последнее время в Корее происходит дискуссия по вопросу о характере феодальной собственности на землю и специфике феодального строя в стране.

После появления исследований Пэк Намуна[172] в прогрессивной корейской историографии надолго утвердилось мнение, что характерной чертой развития феодализма в Корее было наличие государственной феодальной собственности на землю[173]. Однако в течение 1955 г. на страницах корейских научных журналов появились работы Пак Сихёна[174], Чон Хёнгю[175] и Ким Сокхёна[176], которые в той или иной мере отрицают решающее значение государственной земельной собственности в феодальной Корее и подчеркивают как главный фактор феодализма существование в средневековой Корее частной собственности как отдельных феодалов, так и крестьян. Историки Чон Сектам и Чхоэ Бёнму выдвигают противоположную точку зрения — в своих работах они показывают очень большое значение государства в осуществлении феодальной эксплуатации непосредственных производителей, подчеркивая, что в основе ее была государственная собственность на землю[177].

В задачу настоящей работы не входит рассмотрение конкретных деталей этой большой дискуссионной проблемы. Нам важно в этой дискуссии только освещение социально-экономических проблем VIII — IX вв., связанных с выяснением основных черт раннего периода в развитии корейского феодализма. Из-за разногласий по коренным вопросам истории корейского феодализма среди корейских историков нет единодушного и ясного мнения относительно возникновения государственной феодальной собственности на землю и особенно характера ее в изучаемую эпоху.

Историки, признающие существование рабовладельческой формации в период троецарствия, вообще не ставят вопроса о возникновении феодальной государственной собственности и, говоря о развитии феодализма с VII в. (или более позднего времени), исходят из уже готовой предпосылки — наличия государственной собственности на землю, которая якобы являлась характерной чертой рабовладельческой эпохи в Корее.

Историки, отрицающие рабовладельческую формацию, стремятся выяснить происхождение государственной собственности на землю, служившей основой политической централизации в Когурё, Пэкче и Силла. Вот как, например, подходит к этому вопросу Пак Сихён. По аналогии с историей других народов Пак Сихён[178] приходит к заключению о том, что в Корее государственная собственность на землю возникла после распада первобытнообщинного строя и образования аллодиальной частной собственности, в результате государственного признания произведенных знатью земельных захватов, и эта легализация захватов приняла различные формы государственных земельных пожалований (***). Но слабой стороной в этом теоретически правильном рассуждении Пак Сихёна является то, что его утверждение не может быть подкреплено прямыми сообщениями источников, которые раскрыли бы процесс возникновения аллодиальной собственности, равно как и характер земельных держаний раннего периода.

Поэтому спорной кажется и его попытка восстановить картину реализации государственной собственности на землю. По мнению Пэк Намуна, государственная собственность во всех трех ранних корейских государствах привела к установлению надельной системы. При этом в отношении государства Силла[179] он оперировал сообщением источника, где говорится, что в «восьмом месяце (722 г.) начали раздавать народу солдатские поля (наделы ***)»[180]. Эту точку зрения Пэк Намуна, признающего второстепенную роль крупного землевладения при существовавшей системе государственного наделения крестьян землей, Пак Сихён считает маловероятной, так как в условиях Кореи установление государственной собственности на землю государством — завоевателем этой территории влекло за собой не перераспределение земли и новое наделение, а обязанность крестьян, уже сидевших на земле, уплачивать поземельный налог узурпатору, выступавшему в роли государства — собственника земли. Следовательно, сообщение о солдатских наделах, по мнению Пак Сихёна, не является доказательством наличия надельной системы, а должно быть понято просто как факт существования особой формы земельных раздач численно ограниченной категории лиц, несущих военную службу[181].

Не лишенное основания, это соображение Пак Сихёна подчинено основной его мысли о том, что крупная частная земельная собственность развивалась независимо от государственной собственности, имевшей, по его мнению, чисто номинальный характер и сводившейся лишь к обязанности землевладельцев уплачивать поземельный государственный налог. Однако нелегко будет обосновать показаниями источников не только тезис Пак Сихёна о разложении общины и образовании крупных земельных собственников и безземельных крестьян, но и его положение о том, что все формы государственных пожалований землей сводились только к праву присвоения поземельного налога, полагавшегося государству. Это следует сказать, в частности, и относительно существовавшей в Силла формы земельных пожалований чиновникам (ногып), хотя Чон Хёнгю, например, и утверждает, что наличие подобных земельных раздач не может служить признаком существования в Силла феодального общества, так как такие земельные раздачи, по его мнению, могут быть при любой формации[182].

Но подобные выводы чересчур отходят от сообщений нашего источника или основаны на слишком произвольном их толковании. Все сообщения «Летописей Силла», относящиеся к области социально-экономической характеристики Силла VII — VIII вв., можно свести к следующим лаконичным фразам: в 687 г. был издан указ о раздаче с соответствующими различиями полей гражданским и военным чиновникам[183]; в 689 ван издал указ о том, чтобы упразднить земельные жалованья ногып центральным и местным чиновникам, а (вместо этого] взять за правило выдачу риса в качестве жалованья с соответствующими различиями[184]; в 757 г. «отменив помесячное жалованье центральным и местным чиновникам, возобновили раздачу в жалованье [территориальных] уделов — ногып»[185]; в 799 г. уезд Ного в области Чхончжу передали в качестве жалованного округа учащимся столичной высшей школы[186].

Чтобы не впасть в субъективизм при истолковании этих фактов, необходимо рассматривать их в связи с событиями политической истории, в частности с развитием государственных учреждений. Только в этой связи, видимо, можно будет определить, превращались ли эти земельные пожалованья в фактическое владение землей или только предоставляли право взимать поземельный налог.

Мы уже подробно останавливались на вопросе о роли государства в осуществлении эксплуатации непосредственных производителей на основе государственной собственности на землю и возникающие при этом производственные отношения определяли как зачатки феодальных. Как известно, в условиях сохранившихся общинных связей, мешавших прямым земельным захватам, силланская знать