поступил Петька-музыкант. Он сильно вырос, но почему-то ударился в богомольство, стал постоянным гостем попа, у которого берет для чтения книги, не хочет больше знаться с кавалерцами и собирается в монастырь. Так как из заработка, получаемого в мастерских, он домой отдает только половину, то денег на дорогу возьмет из получки и тогда поедет.
— А ты что думаешь делать? — спросил приятеля Матвей.
— Поступлю тоже в мастерские, — ответил Анатолий. —Там день проработаешь, а вечер, что хочешь, то и делай. С Кавалерки, все одно, в мастерских соберемся все. А там, если сговоримся, заработаем денег, то и путешествовать куда-нибудь направимся. Поедем в Америку или еще куда-нибудь.
— Буду проситься и я у матери, чтобы отдала в мастерские, —решил Матвей.
— Принимают только шестнадцати лет, — сказал Анатолий недовольно.
У Мотьки сжалось сердце. Ему не хватало до шестнадцати еще несколько месяцев. Сенька Айзман и Петька-музыкант были немного старше его и Анатолия,
Он простился с Анатолием, и товарищи дали при этом друг другу обет в том, что в мастерских все-таки они будут работать вместе. Матвей пошел в город к Семену.
Семья Айзмана радостно окружила Матвея, когда он пришел; обрадовался не только Сенька, но и Клара и Ривочка. Потянули его в комнату. Старики Айзманы тоже приветливо встретили неудавшегося моряка. Матвей рассказал, как он путешествовал в команде Головкова по морю.
С широко раскрытыми глазами смотрели девочки на Мотьку, когда он описывал иМ, как колебалась мачта то в одну, то в другую сторону, когда он обрезал на ее верхушке веревки паруса. Сказкой увлекательной казались эти фантастические картины бури на открытом море и спасения судна, но Матвей и сам не подозревал своего героизма.
А Сеньке странствование друга показалось до того необыкновенным, что он, кажется, все бы отдал, чтобы и самому попасть на судно Головкова в какую-нибудь бурю.
Но отцу Сеньки Айзмана было не до фантазий сына. Он узнал, что администрация мастерских очень дорожит учениками из ремесленного училища, ставя их на отборную работу, и решил через знакомого монтера определить в мастерские Сеньку. Он уже хлопотал о паспорте для Сеньки, и через несколько недель судьба мальчугана должна была решиться. Поэтому Клара, Ривочка и Зося уже теперь относились к Сеньке с некоторым почтением, как к взрослому. О том же, что Матвей поднялся сразу в их глазах на недосягаемую высоту после своих приключений, и говорить нечего.
Сами девочки еще только учились, при чем Зося была даже приготовишкой.
— А где теперь Боня? — спросил Матвей, наконец.
— О, Боня! —воскликнула сразу сочувственно вся группа приятелей Матвея. И девочки, из которых одна поправляла косичку, другая завязывала ей поясок, а третья демонстрировала перед мальчиками школьный подарок, сразу обернулись к Матвею.
— Отец Бони очень, очень сильно разорился. Его имущество хотели описать, и он уехал куда-то. Одни говорят— за границу, другие — что в Сибирь, на золотые прииски, Бедная Бонечка, только что начала учиться, а ее взяли и увезли!
Сенька, который не интересовался судьбой банкирской семьи, но знал, что Матвей лелеял тайную мысль увидеть хоть издали свою знакомую, решил немного смягчить неожиданность сообщения и сказал товарищу:
— Бродский этот дом не продал совсем, а только передал кому-то. Ты не беспокойся, что не увидишь Боню. Он поехал за границу к какой-то компании, а оттуда едет в Сибирь разрабатывать золотые прииски, чтобы опять разбогатеть. Потом вернется, и здесь будет жить.
Мотька ничего не сказал в ответ и, пригласив к себе в Гниловскую станицу приятелей, собрался уходить.
После этих визитов Мотька стал скучать. Мать и сестренка работали, его приятели тоже были заняты каждый своей работой, а у него не было никакого занятия.
Вот почему он почти обрадовался, когда, со специальной целью взять Мотьку на место, к Максимовне пожаловал гость. Это был хотя и житель станицы, но горожанин по всему образу жизни, приказчик Андрей Лондырев, носивший. выразительное прозвище — «Баронет». Он стал хорошо известен в станице с того времени, как женился на дочери богатого казака Селиванова, взяв за ней в приданое дом, где и поселился, приходя из города несколько раз в неделю домой на ночлег.
Он был молодым красавцем мужчиной. Он носил всегда крахмальную рубаху с галстуком, ходил с зонтом, имел галоши, часы, менял, в зависимости от сезона, шляпы, и к нему в станице относились как к независимому барину.
Нюра, весело открывшая дверь, когда вошел Лондырев, увидев городского господина, растерялась и поспешила позвать мать из комнаты. Затем, начав готовить завтрак, она стала наблюдать за посетителем, так рано явившимся, когда они только приступали к своему трудовому дню. Почуяв в госте что-то имеющее отношение к нему, вышел и Мотька, читавший уже, несмотря на ранний час, книжку. Максимовна предложила Лондыреву стул, но тот отказался. Он прямо приступил к изложению цели своего посещения. Он сказал, что он служит в обувном магазине. В этом магазине нужен мальчик. Мотька как раз для этого подошел бы, поскольку он о нем слышал. Служить ему будет хорошо. Дела почти никакого, —только смахнуть пыль, принести обед, да сбегать за кипятком. Покупатели и хозяин магазина — народ все самый приличный. Мотька сразу же, в первый год службы получит пятьдесят рублей жалованья, а на второй год хозяин положит ему жалованье месячное, по пятнадцать рублей. Сейчас же можно отправляться в магазин, если мать Мотьки хочет и сам мальчик согласен попасть на службу.
Максимовна грустно посмотрела на Мотьку сыночка, сдержала готовые выступить от жалости за постигающие его неудачи слезы, но случай мог оказаться счастливым и она не колебалась. Мотнув головой, она велела Мотьке одеться в праздничный костюмчик, уже приготовленный ею на смену тому, который был испорчен мазутом.
Мотька, беспокойно взглядывавший то на щеголеватого приказчика, то на мать, подобрался, покорно подчиняясь матери, шмыгнул в комнату и, выйдя оттуда в костюмчике и теплой куртке, пошел за приказчиком.
Мать на прощанье кивнула сыну головой, выскочившая Нюра поцеловала брата, и Мотька, взглянув на грубую
Максимовну и любимую сестренку, зашагал и больше не оборачивался.
Три версты ему с приказчиком нужно было пройти до города, при чем, когда они проходили вдоль берега реки, приказчик, на всякий случай, указал Мотьке свой дом; он был на версту ближе к городу, чем квартира матери Мотьки. Затем они вышли на наиболее богатую торговую улицу города. Здесь приказчик ввел Мотьку в обувный магазин, где уже находился хозяин — худощавый еврей с рыжеватой бородкой,
