уже подмяли под себя первый ряд колючей проволоки, организовав проходы через неё для пехоты, как тут же маршал Рыдз-Смиглы отдал вводную:
— Три танка уничтожены. Бортовые номера …
Отдав распоряжения, маршал стал наблюдать, как танки с названными им бортовыми номерами начали останавливаться. Пехотинцы посыпались с брони, оставив на «уничтоженных» машинах дымовые шашки.
— Танковая атака справа! — Коротко скомандовал Рыдз-Смиглы, и, по его сигналу, после того, как телефонист отдал приказ, на другом конце поля, благодаря хитрой верёвочной системе, вверх поднялись пять макетов, изображающих танки противника.
Прокомментировать происходящее я так и не успел — будто бы предчувствуя подобное развитие событий, командир одного из танковых взводов, отдал команду, и, сразу пять танков развернулись навстречу новой опасности.
Раздались выстрелы.
Пусть не все сразу, но с первых выстрелов были зафиксированы попадания сразу в два макета танков. Спустя полторы-две минуты, сосредоточенным огнём, были уничтожены и остальные мишени.
Гулко били полевые орудия калибра 75-мм, строчили ручные и станковые пулемёты пехотинцев, коротко «тявкали» танковые пушки, разнося оставшиеся мишени.
Пока все были заинтересованы разглядыванием уничтоженных мишеней танков, для большинства зрителей осталось незамеченным главное, о чём я тут же сообщил:
— Пан маршал, штурмовая группа заняла первую линию траншей противника! Концентрируются для дальнейшей атаки!
Поймав на себе взгляды вышестоящего командования — оценивающий от Маршала Рыдз-Смиглы, хвалебный от генерала Кутшебы и полковника Андерса и непонятно-заинтересованные от двух командиров кавалерийских бригад армии «Познань», я понял, что у нас всё получилось…
Глава 7. Вести генерала Кутшебы
После завершения учений и обязательного смотра, устроенного вышестоящим начальством, на котором маршал Рыдз-Смиглы поблагодарил пехотинцев, танкистов и артиллеристов за неплохую выучку, достигнутую за весьма короткий срок, он начал двигать речь, на которой я изрядно заскучал.
Нет, причиной были не слова, которые громко говорил маршал своим подчинённым, и даже не нудность этих самых слов — с этим как раз было всё в полном порядке, ведь солдаты и офицеры слушали предельно внимательно, просто я, как продукт двадцать первого века, как-то не научился переносить подобные мероприятия стойко и решительно, как это умели делать местные аборигены.
Поэтому я и заскучал. И чуть даже не заснул, но вовремя понял, что меня к себе вызывает сам Маршал.
Несколько секунд на то, чтобы выйти из строя, ещё несколько, чтобы быстрым шагом (но не спеша, с достоинством) добраться до Рыдз-Смиглы и лихо вскинуть два пальца к козырьку фуражки.
— Пан маршал, поручик Домбровский по вашему приказанию прибыл!
— За образцовое выполнение приказа командования, подготовку личного состава и техники, разработку новых тактических приёмов… — Рыдз-Смиглы своим звучным голосом начал перечислять все мои достижения с момента «вселения» в тело настоящего подпоручика Домбровского. Было сказано и про встречу с бандитами в ночной Варшаве, когда меня ранили, и о «офицерском троеборье», выполнении важного государственного задания во Франции. Не забыли даже о спасении Терезы, правда, сказали об этом весьма коротко, лишь упомянув о том, что я способствовал освобождению похищенного гражданина Польской Республики:
— Наградить поручика бронетанковых войск Домбровского ценным подарком в виде часов с гравировкой!
— Служу отчизне! — Вскинул я два пальца к козырьку фуражки.
Маршал повернулся в сторону и к нему подскочил уже весьма неплохо знакомый мне поручик, державший в руках небольшую тёмно-синюю бархатную коробочку. Аккуратно протянув коробочку Рыдз-Смиглы, порученец принял торжественный вид. Верховный главнокомандующий же, просто протянул коробочку мне, после чего пожал правую руку, указал место справа от себя и продолжил вести церемонию награждения:
— Капитан Галецкий!
Капитан-пехотинец, который вёл сводную группу к полигону вместо меня, появился перед нами буквально секунд через тридцать. Вид он имел лихой и взволнованный. И ведь действительно — не каждый же день сам маршал Рыдз-Смиглы награждает простого пехотного капитана?
— Пан Маршал, капитан Галецкий по вашему приказанию прибыл!
Голос офицера-пехотинца, совсем недавно управлявшего сводной группой звучал несколько хрипло, должно быть — от волнения, что не укрылось от Рыдз-Смиглы, но он и не попытался сделать на этом какой-либо акцент.
— За отличное руководство вверенным ему подразделением, а также успешно выполненным заданием командования, связанным с обучением подразделения… — Перечисление заслуг командира пехотной роты было несколько скромнее, чем у меня, но никого это не интересовало. Ценный подарок вручили и ему тоже. — Награждается ценным подарком в виде часов с гравировкой!
— Служу отчизне! — Также, как и я некоторым временем ранее, вскинул два пальца к козырьку фуражки капитан.
Всё тот же поручик из свиты маршала протянул генералу точно такую же, как и у меня, бархатную коробочку. Рыдз-Смиглы благожелательно улыбнувшись, вручил награду Янушу, также протянул руку для рукопожатия. Вот только из-за волнения, молодой капитан слишком сильно сжал маршалу руку, что вызвало небольшое напряжение у всех офицеров вокруг, но, к счастью, Галецкий быстро понял, что совершил ошибку и отпустил маршала, буркнув банальное «Извините, пан маршал!», встал рядом со мной и сконфуженно опустил взгляд к земле, так и продолжая тянуться по стойке смирно.
Награждение затянулось минут на двадцать — часами немного похуже были награждены все офицеры, каждого из которых вызывали из общего строя, но вскоре они возвращались на свои места — не повезло командирам взводов постоять плечом к плечу с самим маршалом Польши, но ничего — получить из его рук награду, это тоже ого-го.
Солдатам и сержантам обещали отправить благодарственные письма домой. Последняя награда прозвучала как-то… по-советски что ли. Я даже и не думал, что так могут награждать в европейской армии. Хотя тут люди простые — думаю, любому родителю, чьё чадо служит в армии, будет приятно получить какое-нибудь благодарственное письмо, где будут нахваливать его любимого сыночка. В общем — всех пан маршал одарил, после чего пригласил всех офицеров-наблюдателей, представителей воинских частей и нас с Галецким на банкет. Сводная же группа получила адреса временного расквартирования, и, разделившись на мелкие подразделения, во главе замещающих нас с капитаном офицерами, начали выдвижение к пунктам временной дислокации.
Когда все организационные вопросы были решены, офицеры начали рассаживаться по своим легковым автомобилям. Нам с Галецким выделили один «Лазик» с тентованным верхом. За рулём сидел шофёр в чине рядового.
О делах по пути мы не разговаривали — кто его знает, кто он такой, этот водитель? Да и настроение было несколько иным — желания заниматься делами не было никакого. Во всяком случае у меня. Не знаю, как Галецкий, а я вымотался, находясь рядом с вышестоящим начальством. Не просто так же старая армейская поговорка, знакомая мне с детства гласит: «Подальше от начальства — поближе к кухне».
В той,
