интересом, — ты не используешь ее? Тебе ведь не комфортно спать. Всю ночь ворочаешься и кряхтишь.
— Материал колючий, — призналась я, пожимая плечами и краснея до мозга костей. — Прости, больше не буду тебе мешать. Если что, могу спать отдельно.
Вскинув на меня резкий взгляд, словно кинжал, Орлов пригвоздил к месту, четко произнеся каждую букву:
— Нет. Так не будет, — а после снова вернулся к работе, буднично продолжив: — Тебе надо было сразу сказать мне об этом, Каролина. Не стоило мучиться.
Не став акцентировать внимание на том, что мужчина сам не появлялся дома, приходя лишь глубокой ночью. Словно я противна ему или одно нахождение рядом казалось чем-то невыносимым! Да и тревожный сон был не из-за отсутствия подушки, а лишь от отсутствия определённости: «Что ждет меня с ребенком после родов?»
— Договорились, — мягко отмахнулась я, начиная подниматься. — Это все?
— Нет, — поспешно воскликнул мужчина, заставляя вернуться на место. Отложив документы, он подпер руками подбородок, пристально меня рассматривая. — Мне передали о твоих успехах в учебе. Это поразительно. Я горд тобой.
— Не стоит, — натянутая улыбка не сходила с моих губ, она заметно раздражала Орлова. — Это всего лишь случайность.
— Случайность? — брови того ошарашенно взметнулись ко лбу, голос сквозил сарказмом: — Допустим.
Владимир ничего не говорил, молча рассматривая меня, словно впервые. Его изучающий взгляд скользнул по немного отекшему лицу, по пушистым волосам и выпирающему животу через обтягивающую желтую кофту.
— Если это все… — первой сдалась я, не выдержав его внимания
— Нет! — снова заставил присесть тот, рвано и импульсивно выдохнув: — Тебе что-то нужно? Одежда, косметика… Не знаю…
— Спасибо, — кратко кивнула, не отведя взгляд к окну. Орлов смотрел на меня странно, до мурашек под кожей. — Все, что нужно ребенку, я покупаю по выделенной карте.
— Знаю, — не удивил меня Орлов. — Но почему ты ничего не покупаешь себе, Каролина?
Тяжело вздохнув, я покачала головой:
— Нет, я буду покупать что-то себе, лишь когда заслужу это.
Недоумение буквально сквозило в голове Владимира, голос хрипел и слегка дрожал:
— О чем ты таком говоришь?!
— Мне надо закончить учебу, устроиться на работу. Лишь тогда думать о таких вещах, как наряды, Владимир. Сейчас я просто… — махнув рукой неопределенно, досадно пождала губу, — нахлебница миллионера.
— Ты не нахлебница, а мать моего ребенка. Люди любят тебя, Каролина, — Орлов поднялся с места, вставая туда, куда я монотонно глядела все время диалога. Он буквально безмолвно кричал: «Обрати на меня внимание!», но за время «пропажи» мужчины я отвыкла от его присутствия в моей жизни. Он стал тенью, воспоминанием, мифом…
— Это блеф, — хмыкнула я, — Вся моя чертова жизнь превратилась в гребанное ток-шоу.
— Хорошо, — нервно засунув руки в карманы, Орлов измерял шагами комнату. — Тебя любит весь персонал. Они судят не по газетам, а знают тебя лично.
— Случайность, — был и на это ответ у меня. — Все только благодаря поведению Валентины, моих заслуг тут нет.
— В корне с тобой не согласен, — рвано рыкнул он, сжимая пульсирующие виски, словно сходил с ума, — но тебя любит Антон. Он часто по ошибке называет тебя мамой.
— Я его обожаю, — вынуждена была признать я, тепло тут же стало внутри, кровь внутри забурлила. — Но, Владимир… Тебе ли не знать, как мало надо для любви ребенка в этом возрасте? Забота и уют, да и только.
— Это так много, Каролина! Чертовски много, — взорвался тот, всплеснув руками. Запыхавшийся и гневный, он смотрел на меня в упор, то краснея, то чернея. — Тебя люблю и я. Это, по-твоему, тоже ничего не значит?
На секунду… Лишь на мгновение мое сердце поверило в сказку. В ту обычную любовь, на которую мог быть способен живой человек. А затем я поняла, что Орлов говорит о другом. О признательности за рождение ребенка, мечтать о котором не мог. О том, что смиренно шла на его авантюры с папарацци.
Он любил меня, как выполняющие свою функцию часы на стене, но не как мужчина любит женщину. Каждая клеточка моего тела была уверена в этом на сто процентов. «Чудес не бывает!» — в один голос кричали сердце и мозг.
Пауза затянулась. Орлов стал статуей, неподвижной и немой.
— Спасибо за это, — благодарно кивнула я, поднимаясь на ноги и собираясь покинуть комнату на этот раз без возвращений. — Могу я вернуться в комнату? Сегодня много дел и…
Лицо Орлова вытянулось, побелело. Он стал призраком самого себя, в глубинах черных глаз промелькнуло что-то странное, непонятное и недоступное мне.
— Нет, — прохрипел он едва ли разборчиво, всматриваясь в стену. — Повариха хочет взять тебя на прогулку в соседний фермерский магазин. Доктор одобрил, я выделил охрану. Если хочешь — я не возражаю. — Сделав шаг к выходу, я услышала снова: — А затем у меня для тебя сюрприз. Будь готова к восьми.
* * *
Марья Витальевна ждала меня у ворот с огромной плетеной корзиной, а рядом с ней стоял высокий лысый охранник, выше женщины на три головы.
— Андрей идет с нами? — приветливо помахав мужчине, озадаченно поинтересовалась у поварихи. — Но зачем? Тут ведь три минуты…
— Конечно, девочка моя, идет. Как иначе? — приобняв меня за талию, та буквально потянула вперед по безлюдной алее, выложенной каменной кладкой. — Вы у нас знаменитости. Мало ли что придет в голову злым людям.
Прыснув со смеху, я перевела взгляд на Андрея, но тот поддержал женщину, серьезно кивнув:
— Владимир очень печется о вас, Каролина.
Люди вокруг были уверены: я ношу первенца Марка Орлова, посему заботу в мою сторону воспринимали, как нечто снисходительное к бедной почти что вдове. Знали бы они, что ребенок Босса, а тревоги
