Ничего, Анна-Лиза, говорит она. Мы привыкли, что никому не нужны. Поедем дальше, правда ведь? обращается она к остальным. Ясное дело, едем дальше, кричат ей в ответ. Выше голову! И вот уже кто-то начинает отбивать ритм на баке с нефтью, и все пускаются в пляс, только Курт с Анной-Лизой стоят с краю от танцующих и следят за Бадом и Фатимой: влюбленная парочка кружится в — как они считают — вальсе.
Привет, это ты? говорит Анна-Лиза.
Я, отвечает Курт.
Как дела? интересуется Анна-Лиза.
Хуже некуда.
Анна-Лиза кивает. Тебе стоит поучиться у этих людей, Курт. Они только что получили худые вести… но ты посмотри на них. Танцуют и не сдаются.
Подумаешь, говорит Курт. У меня неприятностей больше. Я потерял работу, бомжую в контейнере и не знаю, нужен ли я еще собственной жене. Три проблемы в одной.
Киндерсюрприз прямо, говорит Анна-Лиза.
Принес леший подарочек, грустно отзывается Курт.
Ой да ладно, ерунда, говорит Анна-Лиза. Что-нибудь придумаешь. А я спешу домой праздновать, что Рашид устроился на работу. Представляешь, какой молодчина? Всего пару дней в Норвегии, а уже — чпокс! и нашел себе работу.
Впечатляет, тихо тянет Курт.
Он еще какое-то время стоит и смотрит на пляски, а потом плетется к себе в контейнер и ложится спать. Уже тысячу лет, наверно, никому не было так жалко себя, как Курту сейчас.
На другое утро Курт просыпается от того, что Рашид сидит под стеной конторы Гуннара и говорит по телефону на своем языке. Его речь звучит преглупо, Курт только головой качает. Гуннар опять лежит в шезлонге, закутанный, как и раньше, в шерстяной плед. Он постарел лет на восемь-десять за последние пару дней. Приходит Анна-Лиза. Она стучится в контейнер, открывает Фатима.
РАШИД ЗДЕСЬ? спрашивает Анна-Лиза. ОН ЗАБЫЛ СВОИ БУТЕРБРОДЫ. А КРОМЕ ТОГО, Я ДОВЯЗАЛА НОСКИ, КОТОРЫЕ ОН ПРОСИЛ, И ПОДУМАЛА, ЧТО СТОИТ, ПОЖАЛУЙ, ЗАСКОЧИТЬ СЮДА.
Вон он сидит, по телефону разговаривает, отвечает Фатима.
ДА, ТЕПЕРЬ ВИЖУ, говорит Анна-Лиза. Она машет Рашиду, но он не замечает. ЧТО ЗАПОТРЯСАЮЩИЙ ЯЗЫК, НА КОТОРОМ ОН ГОВОРИТ, продолжает Анна-Лиза. А ЧТО ОНГОВОРИТ?
Фатима прислушивается. ТЫ ПРАВДА ХОЧЕШЬ ЭТО УЗНАТЬ? спрашивает она.
ПОДОЖДИ-КА, говорит Анна-Лиза мечтательно. ДАЙ Я САМА УГАДАЮ. НАВЕРНО, ОН ГОВОРИТ, ЧТО ПРИЕХАЛ В ПОТРЯСАЮЩЕЮ СТРАНУ, ЧТО ЕГО ВСТРЕТИЛА ХЛЕБОСОДЬНАЯ СЕМЬЯ С ЗАБОТЛИВОЙ ХОЗЯЙКОЙ, КОТОРАЯ ПОСЕЛИЛА ЕГО ЖИТЬ НА ДИВАНЕ, И ЧТО ОН НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ ПОДОБНОГО ГОСТЕПРИИМСТВА?..
Не совсем, отвечает Фатима.
А ЧТО ОН ГОВОРИТ? спрашивает Анна-Лиза.
Что устроился отлично, нашел работу, живет у восторженнойглуповатой дамочки, которая считает потрясающе интересным любое его слово, сутки напролет готовит ему разносолы и вяжет по первому слову хоть свитер, хоть носки, говорит Фатима.
ТЫ МЕНЯ ДУРАЧИШЬ? спрашивает Анна-Лиза.
А еще он говорит, что у тебя нет чувства ритма и ты танцуешь, как корова.
Анна-Лиза багровеет. Потом делается синего цвета. Затем зеленого. Желтого. И снова свекольного.
РАШИД! кричит она. СВИНЬЯ ТЫ ЭДАКАЯ. ТАК, КАК ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ОБИДЕЛ МЕНЯ СВОИМИ СЛОВАМИ, МЕНЯ ЕЩЕ НИКТО НИКОГДА НЕ ОБИЖАЛ.
Рашид на минутку отвлекается от телефонного разговора.
Привет, Анна-Лиза. Хорошо, что ты приехала. Я как раз сижу и думаю, когда уже ты привезешь носки. А то ноги мерзнут.
Я ТАК СТАРАЮСЬ ПОМОЧЬ ТЕБЕ И БОЛЬШЕ ДУМАТЬ О ЛЮДЯХ ИЗ ДРУГИХ СТРАН, И ВОТ ОНА, БЛАГОДАРНОСТЬ! ВОН С ГЛАЗ МОИХ ДОЛОЙ НАВСЕГДА! ТЫ САМЫЙ НЕБЛАГОДАРНЫЙ ХАМ, КАКИХ Я ТОЛЬКО ВСТРЕЧАЛА, И НИЧЕГОШЕНЬКИ ПОТРЯСАЮЩЕГО В ТЕБЕ НЕТ.
Ну уж, Анна-Лиза, не преувеличивай, говорит Гуннар, который наблюдал всю сцену. Он не так уж безнадежно плох. Он, например, отлично водит трак, а это кое-что значит.
Мужики — вы и есть мужики, говорит Анна-Лиза. Вы вообще ничего не понимаете. Вы все дураки. И она начинает всхлипывать и плакать, Мокка прибегает ее утешать.
Как тебе не стыдно! набрасывается Мокка на Рашида, который сидит по-прежнему с телефонной трубкой в руке и не может понять, что, собственно, произошло.
Мокка уводит Анну-Лизу с собой в контейнер и захлопывает дверь.
Рашид выключает телефон и в растерянности ходит кругами по причалу.
У нее котелок не варит: засор в мозгах, говорит Рашид, наконец.
Совсем не варит, вставляет Курт, лежавший в засаде и все видевший. Я об этом давно толкую.
Правда, ты так и говорил, откликается Рашид.
Но ты мне не верил, говорит Курт.
А теперь поверил, говорит Рашид. Она глупа как пень.
Как булка, говорит Курт.
Как две булки, подбавляет Рашид.
Как десять булок, не отстает Курт.
Как десять тысяч, говорит Рашид и заливается хохотом. Курт вторит ему.
Она глупа как какашка кита, говорит вдруг Курт.
Разве киты какают? сомневается Рашид.
Должны какать, говорит Курт.
Что-то я сомневаюсь.
Но если… говорит Курт.
Согласен, говорит Рашид.
Ей надо прочистить мозги, лучше всего пропарить или даже прокипятить, говорит Курт.
А вы, норвежцы, часто так поступаете? говорит Рашид.
Случается, отвечает Курт.
Там, откуда я родом, такое не в ходу, говорит Рашид. Но я примотаю это на ус. Звучит разумно.
Правда-правда, оживляется Курт. И в голове потом полный порядок, мозги ясные, чистые, свежие. Кстати, у меня тут примус имеется. Может, не откладывая дела в долгий ящик,попарим мозги? На пару оно всегда приятнее, Одному как-то одиноко.
Давай, конечно, соглашается Рашид.
Сказано — сделано. Прочистив мозги, засыпают беспробудным сном прямо средь бела дня: такое это утомительное занятие, парить мозги, если делать все на совесть.
Ближе к обеду из контейнера выходит Мок-ка с чашкой чая в руках и бутербродом для Гуннара.
Угощайся, говорит она. Это тебя укрепит.
Большое спасибо, говорит Гуннар.
Мы очень благодарны, что можем находиться на твоем причале, говорит Мокка.
Ну уж, говорит Гуннар. Еще не хватало. Все равно причал простаивает без дела… к сожалению .
