Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
— Молодые девушки всегда озоруют, успеете еще их приструнить.
— Времени нет сшить королеве новое платье, пока она едет до Лондона. Придется ей оставаться в чем есть, хоть она и похожа на тюк с бельем. Да где же она?
— Отдыхает. Я подумала, неплохо бы ее хоть на минутку оставить в покое.
— Она — королева Англии, — резко оборвала меня ее милость леди Браун. — Спокойной жизни ей не видать.
Что на это ответишь?
— Как ты думаешь, нужно предупредить короля? Может, мне поговорить с мужем? — Леди Браун понизила голос. — Или не стоит докладывать государственному секретарю Кромвелю, что у нас есть, как бы сказать… сомнения? Может, ты поговоришь с герцогом?
Я лихорадочно обдумываю ответ. Клянусь, не хочется оказываться первой, кто скажет слово против новой королевы.
— Лучше вам поговорить с лордом Энтони. По-семейному, как жене с мужем, потихоньку.
— Сказать ему, что мы все так думаем? Верно, уж милорд Саутгемптон и сам понимает, что она в королевы не годится. И некрасива, и невоспитанна. Все время молчит, словно немая.
— Прямо не знаю, что и думать, — торопливо отвечаю я.
— Ну нет, Джейн Болейн, — хмыкнула она. — Ты всегда знаешь, что думать, от тебя мало что укроется.
— Может быть. Но если король ее выбран затем, чтобы с ее помощью добиться союза с другими протестантскими странами, если милорд Кромвель ее выбрал за то, что с ней нам больше не страшны Испания с Францией, то, наверно, все равно, какого размера у нее чепец, хоть с дом величиной. Чепец можно и поменять. А мне не пристало говорить королю, что его невеста, на которой он торжественно поклялся жениться, не годится в королевы.
Она задумалась на минуту.
— Выходит, я ошибаюсь и ни к чему ее хулить?
Я вспомнила бледное личико, выглядывающее из-за двери в Кале, застенчивую и испуганную девушку, что боится войти в комнату, где сидят ее собственные придворные. Мне сразу же захотелось взять бедняжку под защиту.
— Мне не за что ее хулить. Я — придворная дама. Могу дать совет по поводу платья или прически, да и то если попросит, но худого слова против нее не скажу.
— Понятно, что сейчас не скажешь, — холодно поправила меня леди Браун. — Только когда тебе самой будет выгодно.
Делаю вид, что не обратила внимания на последние слова, как раз в эту минуту открывается дверь и караульный объявляет:
— Мисс Екатерина Кэри, фрейлина королевы.
Вот она, моя племянница. Наконец-то я ее увижу. Выдавила из себя улыбку и протянула ей обе руки:
— Малютка Екатерина! Как же ты выросла!
Она коснулась моей руки, но целоваться не торопится. Оценивающе оглядывает с ног до головы. Последний раз я ее видела у эшафота, она стояла рядом с Анной, своей тетушкой, держала ее плащ, смотрела, как королева кладет голову на плаху. Мы встречались последний раз в зале суда, куда меня вызвали для дачи показаний. Помню, как она тогда на меня поглядела — с каким-то неизъяснимым любопытством.
— Не замерзла? Как доехала? Хочешь подогретого вина? — повела ее к огню, она, словно против воли, пошла за мной. — Познакомься, это леди Браун.
Девушка присела в реверансе. Ничего не скажешь — грациозна и хорошо обучена.
— Как мать? Как отец?
— Спасибо, хорошо. — Голос звучный, деревенский говор почти незаметен. — Мама прислала вам письмо.
Вытащила листок из кармана, подала мне. Я поднесла письмо поближе к свету, сломала печать — в королевских покоях свечи большие, квадратные, яркие.
«Джейн…» — вот так Мария Болейн начинает письмо, ни титула, ни вежливого обращения, будто у меня нет фамилии, будто я не из той же семьи, будто я не леди Рочфорд из того самого Рочфорд-холла, где она теперь живет. Словно не она завладела моим наследием, все себе заграбастала, а мне ничего не оставила.
Давным-давно я предпочла любовь мужа суете и опасностям дворцовой жизни, и, если бы моя сестра — упокой Господи ее душу — поступила также, наша доля была бы куда счастливей. У меня нет ни малейшего намерения возвращаться ко двору, но я желаю тебе и новой королеве Анне лучшей судьбы. Надеюсь, честолюбивые замыслы принесут тебе удачу, а не то, чего, по мнению многих, ты заслуживаешь.
Дядюшка, потребовал, чтобы моя дочь Екатерина явилась ко двору, и она, повинуясь ему, прибудет к Новому году. Я ей строго-настрого наказала слушаться только короля и дядюшку, велела поступать сообразно моим наставлениям и своей совести. Объяснила, что ты никогда не была добрым другом ни моей сестре, ни брату, и посоветовала обращаться с тобой с тем уважением, которого ты заслуживаешь.
Мария Стаффорд
К концу письма у меня уже тряслись руки. Перечитала второй раз, будто что-то могло измениться. Уважение, которого я заслуживаю? Разве не пришлось мне изо всех сил лгать и обманывать, до самой последней минуты стараясь спасти этих двоих, разве не пыталась я отвратить несчастье, которое они на нас накликали? Что еще мне оставалось? Могла ли я поступить иначе? Я повиновалась дядюшке, как и положено. Что мне герцог приказал, то и делала, стала его самой преданной родственницей. И горжусь этим.
Кто она такая — обвинять меня в том, что я не была хорошей женой? Я ли не любила мужа всем сердцем и всей душой? Если бы не она и ее сестрица, быть мне его единственным другом. Они его поймали в свои сети, откуда уже не выбраться. Не сумела я эти сети порвать. Не замешайся он в бесчестье сестры, и сегодня был бы жив. Был бы моим мужем, отцом нашего сына, а так его вместе с Анной ошельмовали, вместе с ней обезглавили. И что Мария сделала, чтобы его спасти? Только о самой себе и заботилась.
От ярости и отчаяния, от всех этих мыслей в голове хочется заорать на весь свет: «Это она сомневается в моей любви к Георгу! Это она меня попрекает!» Какое злобное письмо — просто слов нет! Лживые обвинения. Как же хочется крикнуть ей прямо в лицо: «Ты тоже там была, что ж ты не спасла Георга и Анну?!» Ни ты, ни я ничего не могли сделать.
Но она всегда была такая, и она, и ее сестрица. Всегда тыкали мне в глаза, что все знают, все понимают, во всем лучше разбираются. Стоило мне выйти замуж за Георга, тут же ему стали внушать: они, его сестры, куда лучше меня. Сначала одна пролезла в королевские любовницы, потом другая. Анна даже стала его женой, королевой Англии. Сестры Болейн рождены для истинного величия! А я лишь жалкая невестка. Ну хорошо, только я не затем вернулась ко двору, не затем давала показание на суде, не затем клялась и божилась, чтобы позволять этой женщине мне так выговаривать. Она-то сама удрала при первом приближении опасности, вышла замуж, спряталась подальше от двора, молится на свой протестантский лад, чтобы пришли времена получше.
Екатерина, ее дочурка, глядит на меня с любопытством.
— Показала она тебе письмо? — Голос мой дрожит, когда я задаю вопрос. Леди Браун смотрит на меня с нескрываемым изумлением.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
