за руку, повёл на танцпол.
— Мне нравятся манжеты на вашей рубашке, — сказал я. — Но это единственное, что мне сейчас в вас нравится.
Король Энтони начал вальс, и я был достаточно любезен, чтобы позволить ему вести. Почти.
— Ты злишься, — сказал король по-доброму улыбаясь.
— По-моему, я только что так и сказал.
— Я хочу, чтобы ты был счастлив.
— Я счастлив.
Большую часть времени.
— Счастливее, — добавил он.
— Я самый счастливый человек в королевстве.
— Правда?
— Хватит. Я много выпил. Никакого анализа. Ты в курсе, что один из парней лизнул мне руку? Потому что ты сказал, что я хочу, чтобы он сорвал мой цветок.
Король споткнулся, но изящно поправился, как это обычно делают монархи.
— Уверяю, никогда такого не говорил.
Энтони слегка покраснел.
— Он всё равно лизнул мне руку.
— Кто это был?
— Капитан Сексуальное Домогательство. Не знаю. Шрам на лице. Хищные глаза.
— Ах, герцог Уоллер с Внешних Берегов. Очень жаль, правда. Мне его так рекомендовали.
— Я бы рекомендовал его для эвтаназии. И даже знать не хочу, какие условия ты выдвинул чтобы отсеять неподходящих.
— Не было никаких условий. Я просто приказал на стене туалета каждой таверны в радиусе ста километров разместить твои параметры, а также дату и время бала. Проверки не было.
— Помнишь, как однажды я рассмеялся над твоей шуткой?
Король улыбнулся.
— Помню.
— Сейчас вот совсем не смешно.
Правитель рассмеялся за нас обоих.
Я прикусил губу. И все же спросил.
— Джастин, — Райан, — счастлив?
Улыбка короля смягчилась.
— Думаю, да. Любовь может сделать человека счастливым. Только посмотри на них.
И я посмотрел. Не хотел, но всё же. Они были одного роста и грациозно танцевали на другом конце зала. Я абсолютно уверен, что рука Джастина касалась задницы Райана, на которую я совершенно точно не пялился. Райан снял доспехи и надел белые брюки и чёрные сапоги до колен, будто собирался на прогулку верхом. Чёрный сюртук туго обтягивал его грудь и руки. Да, Райан с Джастином и правда выглядели счастливыми. По большей части. Возможно. Я никак не мог понять выражение лица Райана.
Он, должно быть, почувствовал, что мы за ними наблюдаем, потому что оглянулся и поймал мой взгляд. Снова нахмурился, и я быстро отвернулся.
— Наверное, — наконец сказал я.
— Он делает моего сына счастливым, — добавил король. — И я надеюсь, что Джастин сможет сделать счастливым его. Прошло много времени с тех пор, как я видел улыбку Райана.
Странно. Потому что я видел её несколько раз. Сегодня вечером. И утром.
— И всё равно не понимаю, при чём тут я.
Король вздохнул.
— Сэм, с того самого дня, как Морган привёл тебя в замок, я знал, что в тебе есть нечто особенное. Сейчас речь не о твоей магии или о том, кем, по мнению Моргана, ты когда-нибудь станешь. Я о твоём большом сердце. Ты так много можешь дать людям, и думаю, что иногда ты прячешь свою доброту и отзывчивость за остроумием и яркими словами. Я хочу, чтобы ты нашёл того, кто заставит тебя почувствовать себя полноценным, кто позволит тебе расслабиться и просто быть самим собой.
— У меня есть ты, — честно сказал я. — И Морган. И родители, и Тигги, и Гэри. Кто ещё мне нужен?
— Тот, кого ты сможешь назвать своим.
— У меня есть амбиции, — слабо произнёс я.
— Просто попробуй, и я приму твоё предложение и оплачу дополнительных учителей для трущоб.
Я прищурился, глядя на короля.
— Ты жулик.
Он улыбнулся мне.
Мы с королём продолжали танцевать.
Я потанцевал ещё с некоторыми претендентами. Король хотел, чтобы я попробовал, и я ни за что его не подведу. Он столько всего сделал для меня и моей семьи.
Но это не означало, что я так легко позволю ему увильнуть.
Танцевать с претендентами было неловко и странно. Я обнаружил, что правда ненавижу танцевать с незнакомцами, ведь они суют нос в чужие дела, поэтому я заполнял тишину яркими описаниями того, как у нас будет, по крайней мере, десять детей, и что я знаю заклинание, которое позволит нам забеременеть, чтобы мы могли по очереди выкакивать младенцев. Уверен, что к концу танца, парочка парней уже сбежала. Скатертью дорога.
А потом подошёл Тодд со своими ушами и нервозностью, бормоча о том, что он даже не может понять, как можно выкакивать младенцев, и я подумал: «Ладно. Почему бы и нет?»
Я пьян и безрассуден. Так почему бы и нет? Я выглядел хорошо (в основном). Чувствовал себя хорошо (вроде как). Почему, чёрт возьми, нет?
— Потанцуй со мной, — сказал я, подняв брови.
Тодд покраснел.
— Ты танцевал с королём.
— Мне пришлось. Нужно было его отчитать.
Тодд выглядел испуганным.
— Ты лишишься головы!
Я закатил глаза.
— Да, здесь такое часто происходит.
— Я не умею танцевать. Я же говорил. Помнишь про неуклюжесть? Это неловко.
Я пожал плечами.
— Тогда потанцуй со мной неловко.
Возможно, мне показалось, но я увидел намёк на улыбку. И, даже может, это была милая улыбка.
Тодд поклонился мне, и я рассмеялся.
Он взял меня за руку и повёл на танцпол.
Казалось, парень не знал, куда девать руки.
Поскольку мне нравилось видеть, как он краснеет, я сказал:
— Куда угодно.
Тодд весь покраснел, но одну руку положил мне на спину, а другой слегка сжал мои пальцы, и мы начали.
Он наступил мне на ногу.
— Что ж, прекрасно, — сказал я.
Я начал отсчитывать ритм вальса.
Уставившись на наши ноги, Тодд последовал за ритмом.
Песня закончилась, началась другая, и я произнёс:
— Ты ещё не сбежал.
Он ответил:
— Нет, сэр.
Ему было девятнадцать. Родители состояли при Королевском дворе. Отец владел отелями по всей Верании. Они зарабатывали кучу денег.
— Чтобы я мог тебя обеспечить, — сказал Тодд, не глядя мне в глаза.
И я снова рассмеялся. Я ответил, что мне это не нужно. Не хочу, чтобы меня обеспечивали.
— Чего ты хочешь? — с любопытством спросил он.
Ах. Хороший вопрос.
— Много чего, — сказал я, и Тодд не стал развивать тему.
Он танцевал лучше, чем думал.
Но всё равно я чувствовал себя… не в своей тарелке. Потому что танцевать с Тоддом было так приятно. Просто… приятно.
Алкоголь выветривался. И в голове потяжелело.
Вот-вот должна была начаться третья песня, когда Тодд сказал:
— Мы можем…
— Не возражаете, если я вас прерву?
Я замер.
Тодд снова покраснел и пробормотал:
— Ага. Да. Конечно, рыцарь-коммандер. Прошу прощения.
Тодд исчез, будто его никогда и не было.
Райан Фоксхарт встал напротив.
Он положил руку мне на
