— Да-да, — закивали «мальчики», подтверждая тезис о волшебной сближающей силе русской водки.
Надо же, какое взаимопонимание! А какое согласие! Загляденье просто.
— Ну тогда может вы обсудите высокие материи, а мы займемся нашими, приземленными? Я кажется знаю, где можно репетировать. Это будет недорого…
На этот раз волшебное слово сработало строго наоборот. Обычно, если речь заходит об экономии — Томбасов за всеми руками и ногами. Даже если это экономия на скрепках. Иначе он не был бы олигархом, а торговал бы скрепками в ларьке. Сейчас же он подтянулся, сделал важный и даже вальяжный морд лица и заявил, этак барственно:
— Роза, дорогая, ну что вы! Для мистера Джеральда — только самое лучшее. Раз уж вы мои гости, то я все оплачу.
Олеся чуть не прослезилась. Ведь от сердца же отрывает. С кровью. Но чего не сделаешь, чтобы показать этим зазнавшимся англичанам, что русская душа широка и раздольна есть.
— Нет-нет, дорогой друг! — покачал головой лорд Говард. — Это наш первый совместный проект как равноправных партнеров, поэтому все расходы пополам! Мы сделаем самый лучший мюзикл. Бонни всегда делает самый лучший мюзикл.
Олеся не совсем была уверена, что сказал именно этими словами, но смысл был ясен и без перевода. Английская душа тоже широка есть, ага.
Особенно когда из-под носа норовят увести любимый самолет.
— Олеся, встретимся через час и обсудим площадку и все прочее, хорошо?
— Буду ждать здесь, — кивнула Олеся, и они распрощались с Говардами и мистером Джеральдом.
Великим, мать его, артистом. Как он возмущался, что его заставляют ставить мюзикл с каким-то русскими, ойойой! Хотя вчера, когда Роза озвучила ему идею — ржал, фонтанировал идеями и рвался устроить кастинг немедленно. А тут — заставляют, не спросили, звезду обидели.
— И чему ты так таинственно улыбаешься, Олесенька? — мурлыкнул ей на ушко Олег, едва они зашли в лифт.
— Представляю себе морду лица Левы, — почти честно ответила она. — Как думаешь, он переживет, что не он будет тут главным?
— Переживет-переживет. А ты знаешь, что ты у меня гений, Олесенька?
— О, какие комплименты. Никак рассольчик вернул тебя к жизни.
— Олесенька, счастье мое, я не знаю, как тебе это удалось, но ты это сделала! Говард готов сотрудничать! Олеся, Олеся, это будет такое дело!..
— Ай, отпусти меня немедленно! Томбасов! Не в лифте же!..
Что подумала горничная, когда они вывалились из лифта на своем этаже — история умалчивает. А Олесе было совершенно все равно, потому что когда совершенно потрясающий мужчина, он же твой муж, целует тебя и тянет в постель — только полная дура будет думать о каких-то там горничных.
Может быть и зря, потому что в руках у горничной был смартфон…
Глава седьмая
Каждый заслуживает еще один пятый шанс…
(С) Маша
Не все и не всегда,
но вот с Артуром разговор, кажется, особый…
Ох, как-то невовремя она пришла. Хотя… Артур и его бывшая ругались. Снова. А это что значит? Ее друг снова будет в меланхолии мрачно и неотрывно глядеть в одну точку. Снова начудит. И тут уж либо Самуилу Абрамовичу его откуда-нибудь вытаскивать, либо маме — мозги промывать. Хотя бы после общения с нежнейшей Клеопатрой Артур пить перестал. Ну, практически. Правда, реагирует на королеву сфинксов по-прежнему нервно, а кошке и нравится. Она выныривает рядом с ним. И любуется на произведенный эффект.
— Добрый день, — просипел Артур. Бледный, правда. Но глаза хотя бы живые. Уже хорошо.
— Проходите, пожалуйста, — пропела ослепительно красивая брюнетка с такой копной иссиня-черных волос, что Маше стало немного завидно. Не то, чтобы она жаждала с такими возиться, но все же, все же!
— Фанаты все-таки просекли, что ты заболел, — сообщила Маша, разглядывая медные сковороды и косы красного лука, украшающие большую кухню в стиле Прованс. — Я клятвенно обещала твое хотя бы микроскопическое видео, чтобы народ не переживал.
— Сделаем, — устало улыбнулся Артур.
— Вы действительно занимаетесь продвижением группы? — удивилась хозяйка дома. Так удивилась, что даже воду пролила мимо чайника.
— Да, — Маша так привыкла быть пиар-менеджером группы, что подобные вопросы были ей просто удивительны.
— Но вам же тринадцать. Как и Кате.
— Поэтому у меня есть проблемы с начислением зарплаты, — вздохнула Маша. — И вы просто не представляете, что было летом.
— Ну, хотя бы Олеся прекратила на эту тему температурить, — проскрипел Артур. — Стало намного проще.
— Замужество пошло маме на пользу, — кивнула Маша, стараясь не обращать внимания на совершенно изумленный взгляд жены Артура.
Вот что не так? Раз Маше тринадцать, то только о школе и одноклассниках рассуждать? Скучно же. А взрослые все-таки очень странные люди.
— Не обижайся, Маш, но я иногда Томбасову сочувствую, — рассмеялся Артур. И все-таки закашлялся.
— Томбасову? — вырвалось у Анны.
Артур и Маша переглянулись. Голос был какой-то сверхстранный.
— Да, — с недоумением ответила Маша. — Они поженились. Летом еще.
И дружно пожали плечами, поймав ошарашенный взгляд Анны, который внятно интерпретировать не получилось.
Артур вдохнул, чтобы что-то спросить, но закашлялся и ожидаемо захрипел.
— Ты весьма вольно понимаешь, что такое голосовой покой, — скривилась Анна. И не успела Маша моргнуть, как перед тенором оказался увлажнитель воздуха, ингалятор, а из холодильника бывшая жена достала спрей. — Держи. Спасайся.
— А Катя дома? — живо спросила Маша, у которой на этот визит были свои далеко идущие планы, связанные не только с Артуром.
— Катя? — удивилась Анна.
Артур, уже в маске для ингаляции, выглядевший ну точь-в-точь Дарт Вейдер, понимающе усмехнулся.
— Замри! — Маша подпрыгнула и выхватила телефон. — Ща я тебя запишу, секунд на пятнадцать. Наложим имперский марш — Лева сыграет на рояле. Будет зачетно. Тока подыши со свистом. В такт.
Артур закивал:
— Дирижируй.
— Вы просто ненормальные. Оба, — вздохнула бывшая тенора.
Маша посмотрела на нее внимательно, потом на Артура, светло улыбнулась.
— Может, мне самому спеть? — предложил музыкант.
— Чтобы меня прикопали? — не согласилась Маша.
— Очень надо, — хмуро возразила Анна.
— Да у меня еще мама есть, — вздохнула малолетняя акула капитализма. — И их врач меня знает. Это не говоря уже о поклонницах.
